— А как насчет пули? — с интересом спросил лейтенант.

— Я жил в России почти год, даже говорю по-русски. Как уже сказал, я сюда долго добирался, причем не всегда тихо…

— О, были заварушки?

— А то как же. Пришлось немного пострелять. Благо в корпусе спецназа меня хорошо этому научили, победителем вышел я, но вот мой русский друг получил пулю в живот. О, ничего особо серьезного, — я поднял руки, останавливая готовый сорваться из уст лейтехи вопрос, — его немного подлатали, но ходит пока с трудом.

Ночью мы были в порту. Как по заказу, появились какие-то странные патрули на улицах, добираться было невероятно трудно. Наверное, ментов убитых нашли. Родителям маленькой девочки Маши приходилось буквально закрывать ей рукой рот, чтобы та не спросила что-нибудь в самый неподходящий момент и не привлекла ненужное внимание. На судне нас встретил сам разведчик и спокойно, не встречаясь с членами команды корабля, провел в нужную каюту.

— К сожалению, могу предоставить вам только одну каюту, сержант, уж извини, — заключил он, когда мы наконец вошли и закрыли дверь.

— Спасибо, лейтенант, вы очень любезны, — искренне ответил я.

— Я специально вас провел так, чтобы никто не видел. Мало ли, пойдут вопросы… А когда ничего не видел, то и рассказать ничего не сможешь, ведь так? — улыбнулся разведчик.

— Абсолютно верно, спасибо еще раз.

Митчелл вышел, а мы принялись устраиваться. Плавание будет долгим, судно еще пойдет в Японию, а только затем в Калифорнию. Немного, но это напрягало, скорее бы уже добраться.

— Сань, а ты мне так и не сказал, как тебя в Штатах звали-то?

— Почему звали? Я хоть и инсценировал смерть, но мои документы и все мое имущество никуда не делось. Адвокаты еще четыре года ничего не дадут тронуть. Такие законы там, частная собственность неприкосновенна, особенно если есть завещание и прочие документы.

— Так как зовут-то?

— Джейк, — бросил я, а сам задумался, вспоминая, что уже отвык от нового имени. Но ничего, привыкну, скорее всего, в Союз я больше не вернусь. Я ведь и ехал-то только узнать, как Петруха, ну, была идея забрать его с собой, хотя вряд ли бы вышло, не влипни мы в такую передрягу.

— А как нас будут звать? — закономерно заинтересовалась Алена.

— Там увидим, — загадочно произнес я, но добавил: — А вообще, если официально вас получится оформить, так сами выберете имена, да хоть старые оставьте. А вот если как я себе документы делал, то уж какое выпадет, главное, чтобы чистое было. Вон мне нашли такого донора под бумаги, что я даже умудрился в полицию поступить и в армию уйти, на войну, кстати.

— Да уж. Как там все же, расскажи еще… — вновь попросил Петя, уже, наверное, в десятый раз, после того как мы сбежали.

— Петь, давай не будем загадывать, а? Вот приедем, все увидишь, все расскажу и покажу, не переживай.

— Саш, а мне правда можно будет машину водить? — это Аленка, никак не может поверить, что где-то может быть жизнь лучше, чем в Союзе, по крайней мере в бытовом отношении.

— Там много всего будет можно, многое нельзя, не в этом дело, друзья. С деньгами, да-да, я помню ваше пренебрежительное отношение к бумажкам, там можно жить в свое удовольствие. Конечно, тупо сидеть и ничего не делать не получится, налоговики заинтересуются, а вот устроить какой-нибудь бизнес и заниматься им потихонечку, это вполне себе да. Тем более мне и придумывать ничего не нужно, у меня куча задействованных проектов, открою компанию на ваше имя, и все, работайте. Я пока на службе, хотя, возможно, уже и нет, слишком уж меня не любили сильные люди Америки, буду в тени. А возможно, вообще все будет по-другому. Вернемся, поглядим!

— Деньги, — поморщился Петя, да и у его жены было такое же выражение лица, — ты все время говоришь об этих проклятых деньгах!

— Привыкайте, я понимаю, что для вас это пока дико звучит, но…

— Надеюсь, оно того стоит, — только и сказал Петро.

А Японии мы так и не увидели. Судно стояло два дня, нас выпускали подышать только ночью, минут на сорок. Для чего такая конспирация, я не понимал. Переговорив с разведчиком, расслабился. Тот обещал, когда отойдем от островов, выпустить нас наконец. Не хочет рисковать. Хотя ладно бы еще в Союзе, а то в Японии…

Когда в каюте появился разведчик, вместе с капитаном, я напрягся. Я отчетливо слышал, что они пришли не одни.

— Слушай, Джейк, пора поговорить, — лейтенант начал издалека, но я уже был готов.

— Говорите, мистер Митчелл!

— Вы ведь наверняка утащили из Советов что-то такое, из-за чего поднялась шумиха? Ведь порт на ушах стоял, но я вас не выдал, так?

— Что ты хочешь, лейтенант? — переходя на ты, спросил я прямо. Раскулачивать пришли.

— У вас много вещей, для людей едва спасшихся…

— Хватит юлить, что ты хочешь? — по раздельности произнес я, раздражаясь.

— Отдайте нам то, что вы украли, и мы высадим вас возле побережья, даже шлюпку дадим. Там или береговая охрана подберет, или сами выплывете! — жестко пробасил капитан судна. О как, этот заговорил.

— Варианты? — подняв бровь, спросил я.

— Вас всех, — обвел взглядом каюту капитан, — просто выбросят за борт! — В команде человек двадцать, вряд ли больше, думал я тем временем.

— Знаешь, лейтенант, — обращался я именно к нему, хоть он как-то и ушел в тень, — если ты не врал и видел мое личное дело, то должен знать, кто я.

В этот момент в руке у лейтенанта блеснул воронением кольт, но тут же упал, а сам лейтеха рухнул на пол каюты. Петя из дальнего угла кубрика выстрелил из пистолета с глушителем. Он, видимо, так и таскал его не снимая. Нет, мой ствол тоже при мне, причем уже давно в руке. Я стоял, опершись на стенку таким образом, что одну руку было не видать.

— Стой на месте, кэп, спокойно. Знаешь, что сказал мой друг? — Капитан как-то разом потерял всю свою спесь. — Он слишком устал от угроз его семье. Если уж он завалил кучу соотечественников, то что помешает ему грохнуть нескольких американцев?

— Я все понял, мы идем вдоль побережья, где вас высадить, сэр?

— Знаешь, — как-то вдруг я передумал разговаривать с ним спокойно, — да мы и сами справимся! — с этими словами я, не поднимая руки, просто всадил в него две пули. Мой пистолет был без глушителя, поэтому я не удивился, услышав возню за дверью. К моему удивлению и, не буду спорить, радости, в каюту попытались войти одновременно трое