— Что ему надо? — несколько раздраженно спросил Лаврентий Павлович.

— Он сказал, что пришел уточнить план совместных действий по ликвидации фашистских формирований в Прибалтике.

— Пусть заходит, — разрешил Берия.

В кабинет с папкой в руках вошел Марков.

— Разрешите, товарищ Берия?

— Садитесь, — указал Лаврентий Павлович на один из стульев, придвинутых к длинному столу.

Полковник Марков, громко шаркнув стулом, сел. Открыв папку, он вытащил документы и протянул их Лаврентию Павловичу.

— Что это? — неодобрительно буркнул Берия, взяв документы.

— А это, товарищ министр, показания одного из ваших людей, майора Трухина. Он утверждает, что на протяжении последних трех лет военной разведкой разрабатывались планы по устранению товарища Сталина. Именно военной разведкой были заложены минные устройства на пути следования товарища Сталина на ближнюю дачу в Кунцево, именно ею были установлены фугасы на Мавзолее в мае сорок первого года. В попытке одного из покушений, состоявшейся в сорок втором году в Сочи, Трухин лично принимал участие. Тогда ему чудом удалось скрыться от советской контрразведки.

Бария побледнел.

— Что за чушь ты несешь!

— Я еще не закончил, товарищ министр, — сдержанно и по-деловому отозвался Марков. — Разрешите продолжить? — И, не дожидаясь ответа, заговорил вновь: — У контрразведки имеются неоспоримые доказательства того, что некоторые сотрудники военной разведки состояли в тесном контакте с военной разведкой Германии. Происходил довольно интенсивный обмен информацией. Так, например, советская разведка знала о готовящемся покушении на Сталина, и эта информация была получена от Канариса. Совместно с немецкими спецслужбами в последний год разрабатывалась операция по устранению товарища Сталина, которая получила кодовое название «Возмездие». Нашему контрразведчику майору ГБ Павлу Ивановичу Герасимову удалось внедриться в группу, осуществлявшую эту операцию. Ему же было предложено устранить Иосифа Виссарионовича с помощью специального стреляющего устройства. В результате операции, проведенной силами контрразведки СМЕРШа, удалось сорвать план по устранению товарища Сталина, а в Москве была раскрыта и обезврежена разветвленная сеть немецких агентов.

Берия нервно перелистывал документы. Их было много.

— С чего вы взяли, что я имею какое-то личное отношение к этому делу? — поднял он глаза на Маркова. Пенсне зловеще поблескивало.

— Мы не утверждаем, что именно вы, товарищ министр, имеете к этому делу какое-то отношение. Но в это дело вовлечен майор Валерий Трухин, состоявший в штате военной контрразведки. В этой папке имеются показания Трухина. Если такая же папка ляжет на стол товарищу Сталину… У вас, товарищ министр, могут возникнуть крупные неприятности.

— Что вы от меня хотите?

— Контрразведка СМЕРШ хотела бы, чтобы военная разведка не вмешивалась в дело, связанное с покушением на товарища Сталина… Даже в том случае, если будут затронуты интересы высших руководителей. То есть имела бы полную автономию в своих действиях.

Берия небрежно швырнул папку с документами на стол.

— Хорошо, считайте, что вы получили такое разрешение.

— Что передать товарищу Абакумову?

— Скажите ему, что я всегда рад сотрудничеству с контрразведкой. Особенно если это касается разгрома и уничтожения фашистских формирований в Прибалтике.

Марков оставался предельно серьезен:

— Я обязательно передам ваши слова товарищу Абакумову. Разрешите идти?

— Идите.

Марков поднялся, взял со стола папку и, не говоря ни слова, вышел из кабинета.

* * *

— Проходите, — негромко сказал Поскребышев, обращаясь к Герасимову. — Товарищ Сталин ждет вас.

Петр поспешно поднялся и, одернув китель, шагнул к внушительной дубовой двери мимо людей, дожидавшихся своей очереди. Они с любопытством посмотрели на молодого мужчину с погонами майора ГБ. Интересно, что это за птица, которую Поскребышев пригласил к Сталину вне очереди?

Взявшись за массивную медную ручку, Петр испытал нешуточное волнение. Еще не хватало грохнуться в обморок в кабинете Сталина от нахлынувших чувств. Хотя, говорят, подобное случалось.

Тяжелая дубовая дверь отворилась легко и совершенно беззвучно. Петр оказался в просторном кабинете Хозяина. Неторопливо прохаживаясь по ковровой дорожке, Сталин покуривал трубку.

— Здравствуйте, Петр Иванович, — просто поздоровался Иосиф Виссарионович, сделав навстречу два неторопливых шага.

Герасимов зашагал быстрее. Главное, не зацепиться носком о ковер — не хватало брякнуться вождю под ноги.

Переживания оказались напрасными. Сталин пожал ему руку, приветливо улыбнувшись. Рукопожатие было мягким и одновременно очень теплым. Внешность Иосифа Виссарионовича не имела ничего общего с его растиражированными портретами. Сталин был доступен, необычайно прост. Все истории, слышанные о Верховном, никак не вязались с невысоким человеком, стоящим от Петра на расстоянии вытянутой руки. Глянец смылся, а вот за ним просматривался вполне обычный пожилой человек.

— Здравия желаю, товарищ Сталин.

— Прибыли?

— Так точно, товарищ Сталин.

Показав мундштуком трубки на приставной столик для гостей, Сталин распорядился все тем же теплым голосом:

— Располагайтесь. Здесь вам будет удобно.

Выждав, пока Сталин опустится на свое кресло, Герасимов присел.

— Вы как предпочитаете чай, вприкуску или внакладку?

— Больше вприкуску, товарищ Сталин.

— Вот и я так же. — Нажав на кнопку, встроенную в рабочий стол, Сталин сказал: — Сейчас Поскребышев принесет нам чаю. Он умеет заваривать, за это я его и ценю. Такого чая, как у меня, вы нигде не попробуете.

— Не буду с вами спорить, товарищ Сталин.

Иосиф Виссарионович весело рассмеялся:

— Ха-ха-ха, а могли бы поспорить.

Тяжелая дверь неслышно отворилась, и в кабинет вошел Поскребышев с подносом в руках, на котором стояли два хрустальных стакана с темно-коричневым чаем. Здесь же вазочка темно-синего стекла с колотым сахаром и небольшая тарелочка с сушками.

Аккуратно расставив приборы на столе, Поскребышев удалился.

— Вы пейте, не стесняйтесь.

Герасимов сделал осторожный глоток. Напиток был обжигающим, но вкусным.

— Я пью, товарищ Сталин… Очень вкусно.

— С операцией, в которой вы принимали участие, я ознакомился в деталях. Весьма впечатлен. При ее исполнении требовалось немалое личное мужество, а его у вас, судя по данным дела, хватает. Какую бы вы хотели награду?

— Лично мне ничего не надо, товарищ Сталин, — Герасимов поставил стакан на блюдечко. — Я бы хотел, чтобы Советская власть простила мою жену. Она осознала свою ошибку. То, что операция прошла успешно, так это во многом благодаря ее личному участию.