Его уж никто не вернет.

Найдут, может быть, по частям.

В своих погребах дровосек

Хранит самый сладкий мед.

Готовится тот почти век.

Кто выпьет его, тот умрет».

– Иди сюда, садись. Я с утра приготовил репу с волком. Не кулинарный шедевр, но чем богаты.

Гелата прошла в тесную мрачноватую комнату, где располагались печь и крупный дубовый стол. На первой она различила высокий казан, в который дровосек погрузил деревянную ложку, чтобы извлечь содержимое и наполнить им тарелку. Стряпня оказалась желтоватым месивом, напоминающим скудное трактирное рагу. Но Гелата была так голодна, что начала уплетать еду сразу же, как ту поставили перед ней. Мужчина протянул кусок лепешки, и девушка с жадностью выхватила его, пихнула за щеку, и только потом поняла, что переоценила возможности собственной челюсти. Она припомнила, как втайне стащила похожую со стола незадолго до инцидента с отцом. Воспоминания вызвали приступ тошноты, но Гелата сдержала его, с трудом разжевала хлеб и всеми стараниями заставила себя проглотить холодное волчье мясо.

– Думаю, мне есть чем тебя угостить. Схожу, принесу мед, – сказал дровосек, наблюдая за тем, как девушка уплетает его стряпню.

– Как в той песне? – к удивлению для самой себя, поинтересовалась Гелата.

– Песне?

– Ну, да. Была такая, кажется… В своих погребах дровосек хранит самый сладкий мед… Простите. Не обращайте внимания, я несу чушь.

Мужчина задержал на ней пристальный взгляд, затем удалился. Как только шаги стихли, Гелата напела мотив песенки вслух. «Откуда я ее знаю? Не помню, чтобы где-то слышала. А может… слышала вовсе и не я?» Последняя мысль заставила девушку насторожиться. Что-то пытается ее предупредить?

Вскоре дровосек вернулся с банкой золотистого тягучего меда. Он поставил ее на стол, открыл, и Гелата сразу же почувствовала пленительный цветочный запах. Рот наполнился слюной. Хотелось схватить ложку и уничтожить заветную сладость, тем более что в родительском доме ее не слишком баловали вкусненьким. Никогда еще вид меда не пробуждал в ней такой тяги, такого желания попробовать хоть каплю. И все-таки песенка, неустанно играющая в голове, не давала покоя.

– Вот, отведай. Это лучший мед, который тебе когда-либо доводилось пробовать.

– Вы его сами готовите?

– Да. Старый семейный рецепт.

Гелата пододвинула к себе банку и посмотрела на переливающееся золотом липкое содержимое.

– Разводите пчел?

– Нет, но у меня есть коза.

– Коза? Но ведь козы не дают мед.

– Напротив. Мой медокоз доится исключительным отборным медом, но чтобы довести его до совершенства, нужен еще один дополнительный ингредиент и время… много времени.

Гелата удивленно взглянула на мужчину. Он говорил о своем достоянии с такой гордостью и нежностью, что девушка почти решилась отведать расхваленной вкусности. Она практически потянулась к ложке, но в последний момент рука будто столкнулась с невидимым препятствием. Что-то новенькое. Гелате показалось, что на миг она совсем утратила контроль над собственным телом.

– А можно его увидеть?

– Сейчас нет. Я дою медокоза раз в неделю, нужно подождать еще дня четыре, прежде чем он будет готов.

– Любопытно. Знаете что? Очень жаль, но от меда у меня сыпь по телу. Не могу его отведать. – Гелата осторожно отодвинула от себя банку. Она увидела, как помрачнело лицо дровосека, словно отказ не входил в его планы и был чуть ли не худшим из возможных оскорблений.

– Мой мед нельзя сравнивать с другими сортами. От него не бывает иных эффектов, кроме блаженства. Уверен, если ты съешь ложечку, ничего не произойдет.

– Думаю, лучше не рисковать.

– Нет здесь риска! – вдруг вспылил мужчина, но через секунду как будто одумался, кашлянул и сказал спокойнее: – Ты ни разу такой не ела и потому не можешь знать, выйдет у тебя что-то на коже или нет. Уверен, что мой мед, скорее, вылечит тебя от недуга, чем вызовет его.

– Может, попробую позже. Сейчас я сытно поела и больше не смогу взять в рот и крошки. Спасибо…

Дровосек пододвинул к себе банку, нырнул в нее чистой ложкой, затем обмазал медом кусок лепешки и отправил сладкое содержимое в рот. Гелата наблюдала за тем, как он ест, будто ждала подвоха или какой-нибудь необычной перемены. Однако ничего не произошло. Мужчина дожевал вкусность, закрыл банку и убрал ее на печь.

* * *

– Здесь будешь спать, – сказал дровосек, заведя Гелату в маленькую каморку, где не было ничего кроме кровати. – Захочешь по нужде – горшок в том углу. На улицу не выходи. Ночью в лесу небезопасно.

Свеча в его руках дрогнула, осветив небольшое пространство вокруг. Девушка внимательно осмотрелась, но глаз ее не уперся ни во что необычное. Небезопасно… разумеется. Гелата сомневалась, что в Ревердасе в принципе есть безопасное место.

– Спасибо, что приютили. Даже не знаю, как вас отблагодарить.

– Не за что меня благодарить. Ложись.

Гелата прошла к кровати, и дровосек, скользнув по ней взглядом, удалился в коридор. Дверь захлопнулась. Вместе с мужчиной исчез единственный источник света, и девушка оказалась в практически осязаемом душном мраке. Она села на край и прислушалась. Половицы поскрипывали неподалеку. Мужчина еще не лег. «Странный он. И небылицы рассказывает. Разве может коза давать мед?» Как будто в ответ на вопрос, в голове прозвучали строчки из песенки:

«Дровосек не разводит пчел,

У него не летает ос.

Вокруг пальца дельцов он обвел.

Во дворе у него медокоз».

Гелата поежилась, встала и, подойдя к двери, ощупала ее. Никаких замков или щеколд. Как спокойно спать, зная, что этот человек может войти в любой момент? «Но ведь в лесу я спала. Неужели здесь опасней? Глупости все это. Совпадения. Я видела, как он ел мед. Ну, есть необычное животное, что с того? Проклятая песня. Откуда она только в моей голове? Наверное, это последствия бреда. Да, точно. Несомненно, какая-то чушь».

Вернувшись к кровати, Гелата легла и укрылась. В доме все стихло, и даже из лесу не доносились привычные звуки. Ни птиц, ни волков, ни насекомых. Странно это. Девушка привстала и выглянула в крохотное окно. Темень. Ничего не видать. «Все-таки надо проверить», – подумала она и села.

Выждав с полчаса, пока дровосек уснет, девушка осторожно приоткрыла дверь и вышла. Плотная тьма стала более разреженной. Глаза немного привыкли к мраку, однако Гелата боялась натолкнуться на какой-нибудь предмет и вызвать шум. Из оружия у нее был только нож и сила, с которой Гелата не знала, как справляться. «Не нравится мне здесь», – вдруг подумала она, тихо ступая по коридору. Маленькие комнатки. Куча