— Будешь дергаться — останешься без рук, —предупредил татуированный, заканчивая обматывать запястья и с пугающейловкостью переходя к лодыжкам.

Кэтрин дернула ногой, пытаясь лягнуть силача, но тот сразмаху ткнул ее кулаком в бедро, так что затрещала кость. В считанные секундылодыжки тоже были скручены проволокой.

— Роберт! — У Кэтрин наконец хватило сил позватьЛэнгдона.

Тот со стонами корчился на полу в коридоре, барахтаясь насвоем портфеле. У его затылка лежала каменная пирамида, и Кэтрин поняла, глядяна нее, что другой надежды нет.

— Мы расшифровали код, — выпалила она. — Явам все расскажу!

— А то как же! — С этими словами татуированныйвытащил тряпку изо рта мертвой охранницы и запихнул ее в рот Кэтрин.

От кляпа разило смертью.

Роберт Лэнгдон не чувствовал своего тела. Одеревеневший инедвижный, он лежал, прижавшись щекой к паркету. Об электрошокерах он слышалдостаточно, так что принцип действия понимал: жертва парализуется путемвременной перегрузки нервной системы. Так называемое электро-мускульноенарушение — примерно то же самое, что удар молнией. Невыносимая боль пронзалавсе тело Лэнгдона до последней клетки, и, несмотря на усилие, ни одна мышца нехотела повиноваться.

«Вставай же, ну!»

Скрючившись на полу, Лэнгдон судорожно заглатывал воздухмелкими глотками, не в силах вздохнуть поглубже. Того, кто на него напал, онеще не видел, зато смотрел прямо на агента Хартмана, вокруг которогорасплывалась лужа крови. Лэнгдон слышал, как протестует и барахтается Кэтрин,однако вскоре раздалось невнятное мычание, будто ей чем-то заткнули рот.

«Поднимайся, Роберт! Надо прийти ей на помощь!»

Ноги мучительно покалывало и жгло огнем, онемение проходило,но двигаться они по-прежнему отказывались. «Давай же!» Руки задергались,возвращаясь к жизни, постепенно отпускало шею и щеки. Огромным усилием Лэнгдонповернул голову, проехав носом по паркету, и попытался рассмотреть, чтопроисходит в столовой. Однако взгляд его уперся в каменную пирамиду, котораявыкатилась из портфеля и лежала на боку, основанием к Лэнгдону.

Профессор не сразу догадался, что именно находится передним. В каменном квадрате угадывалось дно пирамиды, однако почему-то сейчас оновыглядело иначе. Совсем по-другому. По-прежнему каменное, по-прежнемуквадратное… но гладкость и простота пропали. Теперь квадратное поле испещряливыбитые в камне значки. «Как такое возможно?» Несколько секунд Лэнгдонвглядывался в пирамиду, опасаясь, что начались галлюцинации. «Я ведь раз десятьуже рассматривал ее со всех сторон — никаких знаков не было».

И тут он все понял.

Одновременно к нему вернулась способность дышать, и он шумноглотнул воздух, изумленно осознавая, что у масонской пирамиды остались в запасенераскрытые тайны. «Еще одно преображение».

Его озарила новая догадка — смысл прощальной просьбыГаллоуэя. «Передайте ему вот что: масонская пирамида всегда хранила свою тайну…искренне». Тогда слова эти показались Лэнгдону странными, но теперь ему сталоясно, что старик посылал Соломону шифр. Как ни странно, этот же самый шифрвстретился Лэнгдону много лет назад в посредственном детективе.

«Искренне».[8]

Со времен Микеланджело скульпторы прикрывали огрехи вработе, замазывая трещины расплавленным воском и присыпая сверху каменнойпылью. Способ, конечно, считался надувательством, поэтому скульптуры «безвоска» — на латыни sine cera — выходили «искренними», «честными».Словосочетание сохранилось в английском языке по сей день. До сих пор в концеписьма принято ставить «sincerely yours» — «искренне ваш» — в знак того, чтопослание не содержит лжи и написано «без воска».

Знаки на дне пирамиды скрыли до поры до времени,воспользовавшись тем же древним способом. А когда Кэтрин, следуя указаниям наперстне, опустила пирамиду в кипяток, воск расплавился, явив миру рисунок.Который затем нащупал Галлоуэй, сидя в рекреации Богословского колледжа, когдаводил пальцами по граням пирамиды.

На краткий миг Лэнгдон позабыл о грозящей им с Кэтринопасности и прилип взглядом к беспорядочному скопищу знаков, высеченных накаменном основании. Он понятия не имел, что они значат и что за нимискрывается, однако одно оставалось несомненным: «Масонская пирамида поведалаеще не все свои тайны. „Восемь Франклин Сквер“ — это не конец».

То ли сыграл свою роль прилив адреналина, то ли помоглинесколько лишних секунд неподвижности, но Лэнгдон вдруг вновь ощутил свое тело.

Превозмогая боль, он шевельнул рукой и отпихнул портфель,перекрывающий обзор столовой.

Увиденное его ужаснуло: Кэтрин — связанная, с толстеннымтряпичным кляпом во рту… Лэнгдон напряг мускулы, силясь подняться на колени, нотут же замер, не веря своим глазам. В дверях столовой возник устрашающий силуэт— такого Лэнгдон никогда в жизни не видел.

«О Господи…»

Отчаянно брыкаясь, Лэнгдон перекатился на бок и попыталсяотползти, но татуированный исполин схватил его, шмякнул спиной об пол и уселсясверху, придавив бицепсы Лэнгдона своими коленями. Распластанный на паркетепрофессор уперся взглядом в двуглавого феникса на татуированной груди. Шею,лицо и выбритую голову гиганта покрывала пестрая мозаика из замысловатых рисунков— Лэнгдон распознал в них оккультные символы, использующиеся в ритуалах черноймагии.

Однако больше он ничего разобрать не успел, потому чтоисполин, зажав ему уши ладонями, приподнял его голову от пола и снечеловеческой силой приложил затылком об паркет.

Мир погрузился в темноту.

Встав посреди коридора, Малах окинул взглядом кровавуюсцену. Его дом напоминал поле битвы.

У ног Малаха без сознания лежал Лэнгдон.

В столовой на полу извивалась связанная по рукам и ногамКэтрин Соломон с кляпом во рту.

Рядом с ней коченел труп охранницы, сползший со стула, накоторый его усадил Малах. В надежде спасти свою жизнь охранница беспрекословноподчинилась указаниям: с ножом у горла ответила на звонок сотового и выдалалегенду, которая и помогла заманить в дом Кэтрин и Лэнгдона.

«Про напарницу и состояние Питера Соломона — ложь от первогодо последнего слова».

Как только женщина в форме отыграла свою роль, Малахпреспокойно задушил ее.