Мех зацепился за внезапно удлинившиеся ногти Саринты, а в следующее мгновение отпал, разодранный. Одна из девушек захотела почесаться и ойкнула от неожиданной боли. Ее пальцы с ухоженными ногтями тоже стали невероятно длинными и продолжали меняться, превращаясь в ужасные когти!

Она сдержала крик ужаса и кинула быстрый взгляд на своих подруг. Некоторые из них, оторопев, смотрели на ее поднятые руки — пальцы, а вернее, когти на них продолжали расти. Вот они стали длиной в фут, вот еще больше…

Саринта перевернулась на спину и наконец-то взмолилась о пощаде — но тщетно. Барон Серебряное Древо проорал что-то невнятное и несколько раз хлестнул по нежным грудям, по бокам, а потом с яростным рычаньем треснул девушку позолоченной рукояткой своего оружия по лицу.

Глаза Саринты яростно заблестели, она извернулась и поймала плеть рукой. Заорав во все горло от ярости, барон вырвал плеть — он не заметил, что от ремня осталось меньше половины, — и размахнулся обеими руками, чтобы тяжелыми ударами в грудь снова швырнуть невольницу на кровать. Она должна подчиниться! Она будет побеждена! Она…

Первый удар ее когтей зацепил обе поднятые руки барона. Тот закричал от внезапной острой боли и прижал кровоточащие предплечья к груди. Пока Фаерод Серебряное Древо недоуменно смотрел на свою неожиданно взбунтовавшуюся жертву, второй удар глубоко рассек ему живот, чуть не достав до кишок.

Он подался назад, громко ревя от боли, а залитый кровью, обезображенный кусок мяса, только что беспомощно валявшийся на постели, поднялся и, тоже громко рыдая от боли и гнева, протянул руки с чудовищными когтями к его горлу.

Барон Серебряное Древо отчаянным усилием оттолкнул девушку и перекатился на дальний край необъятной кровати, но один коготь все же успел вырвать из его груди сосок и вместе с ним приличный клок мяса. А в следующее мгновение все наложницы барона с воплями ярости кинулись на своего повелителя, выставив вперед смертоносные, твердые, как железо, когти.

Барон привычно обругал их и приказал убираться, но, когда впопыхах упал с кровати, едва-едва успел вскочить на ноги, чтобы увернуться от множества протянувшихся к нему когтей. Бешено колотя во все стороны руками и ногами, чтобы хоть как-то удержать женщин на расстоянии, он метнулся в дальний угол спальни.

От страха и гнева он колотил своих красоток изо всех сил, и несколько женщин уже валялось на полу без чувств, но в глазах остальных привычный страх перед господином сменился яростным гневом и жаждой убийства. Их когти терзали повелителя, сдирая с него кожу длинными полосами. Они даже, как он с ужасом заметил, отсекли у него несколько пальцев.

Вскоре у Фаерода Серебряное Древо не осталось иного выхода, кроме бегства. Отчаянно защищаясь, он пробился через всю комнату к двери, оставляя за собой кровавый след, так как острые твердые когти выдирали у него и волосы, и клочья кожи и мяса и даже разодрали гениталии. Хватая широко раскрытым ртом воздух, барон, чуть не запутавшись в портьерах, выскочил на балкон и метнулся к парапету. Женщины рыдали от ужаса, кричали от гнева и ненависти и продолжали нападать на него, а он из последних сил отбивался.

Точный удар распорол ему бок, правая рука бессильно повисла. Барон Фаерод Серебряное Древо метнулся дальше, сам не зная куда, перевалился через парапет и с протяжным звериным ревом боли, отчаяния и изумления полетел в текущую внизу холодную воду.

Река Змеистая встретила его громким всплеском, а смертоносные когти, упустившие свою жертву, безвольно повисли.

Ингрил Амбелтер заливался кудахчущим хохотом, сидя перед своим продолжавшим вращаться стеклянным шаром, а женщины падали на колени в залитой кровью спальне, в ужасе поднимали перед глазами длинные, как кинжалы, окровавленные когти и плакали из-за того, что с ним сталось.

Каменная стена с грохотом отъехала в сторону — в гнетущей тишине подземелья звук показался особенно громким, — из потайного прохода в Доме Безмолвия вышел человек в кожаном дорожном костюме и спокойно зашагал по многоколонному залу к мерцающему вдали свету. Он спустился по короткой лесенке, пригнувшись, пробрался сквозь невысокий арочный проем и вдруг весь напрягся — что-то ударило его по лицу. У этой невидимой твари были длинные острые зубы и она громко шипела.

Человек отбросил то, что его ударило от лица и повернулся было, чтобы выхватить из-за пазухи Камень Войны, но снова застыл в неподвижности, с изумлением глядя на острие копья, вдруг показавшееся из его живота, а затем медленно опустился на колени.

Падая ничком, он все же успел вынуть Камень, но окровавленное острие того же самого копья выбило его из ослабевших пальцев, а в следующий миг послышалось громкое шипение, и две дюжины змей кинулись к его телу и принялись его пожирать.

Жрец Змеи наклонился и поднял с пола Камень Войны. Вот она, власть! Да, да, несомненно, он ощущает, как в его руке пульсирует мощь. Дело сделано…

Взглянув на труп, полускрытый под извивающимися змеями, он усмехнулся.

— С-с-сдаетс-с-ся мне, ч-ш-што коглауры вс-с-се-таки с-с-смертны, — пробормотал он себе под нос и, отвернувшись от убитого, направился к поджидавшему его мерцающему свету.

Когда же он вошел в освещенный огнем множества свечей зал и жестом триумфатора поднял над головой Камень Войны, то из теней, залегавших по углам помещения, донесся многоголосый восторженный вопль. Фигуры людей, скрывающих лица под капюшонами, кинулись к нему, вытягивая руки, чтобы прикоснуться к Камню. Он громко рассмеялся, прошел к звезде, выложенной из темных каменных плиток точно в центре зала, и воздел руку, призывая к тишине.

Тут же все смолкли.

— Пос-с-следователи З-з-змеи! — громко выкрикнул он, и в его голосе звучало такое возбуждение, какого никто и никогда еще не слышал, — С-с-сейчас-с-с мне необходима ваш-ш-ша с-с-служ-ж-жба и помощ-щ-щь!

Раздавшийся в ответ рев далеко раскатился по подземелью, а жрец улыбнулся и снова поднял руку. Когда все умолкли он воздел другую руку, в которой держал Камень, и заставил его запылать ярко-белым свечением.

— Велик с-с-сей Мировой Камень, и с-с-сила его с-с-с с-с-сего дня с-с-служ-ж-жит нам, — провозгласил он, — но вс-с-се ж-ж-же Камень Ж-ж-жиз-з-зни находитс-с-ся в иных руках. Мы долж-ж-жны обрес-с-сти его. Мы обретем его! Мы с-с-смож-ж-жем обрес-с-сти его, ес-с-сли вы вс-с-се до одного с-с-сейчас-с-с помож-ж-жете мне!

Рев одобрения был ему ответом, и жрец Змеи крикнул во весь голос:

— Ес-с-сли вы хотите с-с-служ-ж-жить З-з-змее прис-с-сно и вовеки, то раз-з-зоблачайтес-с-сь, поцелуйте с-с-своих з-з-змей и прис-с-ступайте к пляс-с-ске под пес-с-сню Камня — с-с-сейчас-с-с ж-ж-же!

Камень вспыхнул ярким рубиновым светом и загудел; этот звук напоминал удар барабана, но тон его был таким низким, что закладывало уши. Снова вспышка и удар, на сей раз чуть короче. Снова и снова, быстрее и быстрее — и рукой, которая вовсе не поддерживала больше Камень на весу, жрец откинул назад свой капюшон и подал знак самым старшим жрицам.