— Вернусь в воскресенье вечером, — заявила она подруге-начальнице.

— Ты не говорила, что едешь к родным на выходные, — удивилась та.

— Еще сегодня утром я сама не знала, — призналась Мисако. — Решила вот только что.

— Ты вроде бы собиралась брать отпуск в следующем месяце, на годовщину деда…

— Сейчас же не отпуск, а выходные. Ухожу сегодня чуть пораньше, вот и все, а в понедельник приду как обычно.

Сатико мрачно кивнула.

— Сати, не сердись. Просто я хочу провести конец недели с родителями. Мама говорит, что урожай уже поспел, а ты ведь знаешь, что такое наш свежий рис, только что собранный. Я привезу тебе, хочешь?

Сатико ничего не оставалось, как улыбнуться в ответ.

— Да, пожалуйста, буду очень рада.

До дома родителей Мисако добралась к десяти вечера. Она совсем не чувствовала усталости, что было удивительно, потому что в тот день подземный толчок вытряхнул ее из постели ни свет ни заря. Спать не хотелось, ее переполняла какая-то новая энергия. Попив чаю с матерью, Мисако решила сходить повидаться с отчимом, который работал допоздна.

Так она сказала Кэйко, хотя на самом деле ее тянуло в больницу по другой причине. Не терпелось вновь побывать на втором этаже, памятном по долгим беседам с Тэйсином, там, где ей невольно удалось проникнуть в его сны, где до сих пор должна была сохраниться хотя бы частица той удивительной атмосферы теплого доверительного общения.

Доктор Итимура выходил из операционной.

— А, Мисако! Ты не могла бы приготовить мне чашечку чаю? Представляешь, ни одной роженицы целую неделю, а сегодня целых три операции. Как видишь, не все так уж серьезно относятся к Огненной Лошади.

Они сидели в конторе и пили чай.

— Папа, я должна поговорить с тобой об одном важном деле. Маме, наверное, пока рано знать…

— О, это звучит серьезно, — улыбнулся Итимура.

— Хочу вернуться в Сибату, насовсем. Только я пока окончательно не решила, надо как следует обдумать. Может, ты что-нибудь посоветуешь.

— Устала от столичной жизни? — понимающе кивнул он.

— Пожалуй.

— Можно подыскать тебе здесь работу, хотя едва ли она будет такая же прибыльная и интересная, как в Токио.

— Если я вернусь, то могла бы давать уроки каллиграфии. У меня есть диплом, и к тому же я люблю общаться с детьми.

— Потрясающая идея! — улыбнулся доктор. — Вечерние курсы в последнее время пользуются большой популярностью.

— У меня есть свои деньги, я хочу снять небольшой домик, чтобы жить, и там же устроить учебный класс.

— Ты можешь жить дома, — возразил отчим, — а уроки давать в храме. В него давно пора вдохнуть новую жизнь.

— Еще одна потрясающая идея! — весело рассмеялась Мисако.

— Только тут может возникнуть одна сложность, — продолжал доктор серьезно. — Твоя мать собирается как можно скорее женить Тэйсина. Она уже выбрала невесту и теперь пристает к бедняге с ее фотографией.

— Этого я не знала, — помрачнела Мисако. — А что он сам говорит?

— Отбивается как может. Пока отговорился трауром, она отстала, но, думаю, не успеют догореть палочки на годовщине смерти отца, как все начнется снова.

— О! — Мисако неловко улыбнулась, скрывая разочарование. — Неужели Тэйсин согласится на такой брак?

— А что он может сделать? — пожал плечами отчим. — Ты же знаешь свою мать, она горы своротит… Кроме того, все старейшины на ее стороне.

Внезапно проснувшись около пяти утра, Мисако сначала подумала, что видит сон. Белый потолок над головой превратился в широкий экран кинотеатра, где шел черно-белый немой фильм. Она протерла глаза и поморгала, стараясь отогнать наваждение. Кино продолжалось. Обнаженная пара находилась в самом разгаре исступленного полового акта. Женщина на экране закинула назад голову, глаза ее были дико вытаращены, рот широко раскрыт. Сатико! Мисако вздрогнула и тут же узнала партнера — это был Хидео!

Она рывком села в постели, изображение на потолке дрогнуло и начало таять. Обостренными до предела чувствами она уловила то, что прежде оставалось лишь на уровне смутных интуитивных догадок: еле слышные звуки, доносившиеся из-за стены, легкий аромат знакомого мужского шампуня…

Накатившая вдруг слабость заставила ее откинуться на подушку. Мисако лежала и пыталась понять. Сатико и Хидео! Вот почему в последнее время ей так тяжело и страшно оставаться в этой квартире, вот откуда подавленность и приступы раздражительности. Любимая подруга решила в очередной раз поиграть, а чтобы получить дополнительное удовольствие, выбрала партнером бывшего мужа подруги, которая мирно спит в соседней комнате и ни о чем не подозревает.

Мисако зажмурилась, отгоняя подкатывавшую тошноту. Тьма перед глазами медленно наливалась багровым цветом. Так она лежала больше часа, пока новые звуки не заставили ее вскочить и рывком распахнуть дверь…

Входная дверь была уже открыта, Хидео стоял на пороге, готовый его переступить. Молодой человек обернулся и смертельно побледнел. В глазах Сатико сверкнула холодная ярость.

— Мисако, возвращайся в свою комнату! — бросила она. — Это тебя не касается!

Хидео опустил голову и вышел на негнущихся ногах. Сатико захлопнула за ним дверь. Мисако молча повернулась, вошла в спальню и без сил рухнула на кровать.

В гостиную она вышла лишь в девятом часу. Подруга, уже в деловом костюме, сидела за кофейным столиком и завтракала.

— Ты не одета, — сухо заметила она. — Опоздаешь на работу.

Мисако едва не рассмеялась.

— Ты серьезно думаешь, что я останусь у тебя работать?

— Если намерена уволиться, — спокойно ответила Сатико, — то никто тебя не держит, но сделай все как положено. Ни ты, ни я не хотим терять лицо и давать основания для слухов, не так ли? Доделай оставшуюся работу, подай заявление, тогда и уйдешь. В конце концов, у тебя есть передо мной обязательства…

Мисако села за стол на свое обычное место.

— Хорошо, — сказала она. — Я сделаю, как ты хочешь. Только я все равно ухожу.

Сатико передала ей чашку кофе.

— Думаю, мне нет смысла говорить, что я очень сожалею… Тем не менее ты должна знать, что я вовсе не намеревалась тебя обижать. Просто все пошло не так, как предполагалось. Маленький каприз, неудачно закончившийся.

Мисако пожала плечами, невольно повторив жест подруги.

— Это твоя квартира, Хидео мне больше не муж… Мне вообще не стоило оставаться здесь так долго. Ты совершенно права, это меня не касается.