Делаю шаг назад. Чудо вваливается в свой мирный дом, падает у входа. Все — запас его самоконтроля закончился. Я захлопываю дверь. Снизу, со стороны пола, доносится грозное:

— Откуда такая жестокость! У меня больной тяжелый, а ты… А ты… Все всё понимают… А ты — жестокая…

Эта тема почему-то всегда звучит, когда чудо возвращается после затянувшегося осмотра тяжелого больного.

Встать он не может. И это хорошо. Потому что когда может встать, обязательно раскрутит скандал, разбудит детей. А тут — просто поорал и заснул.

А до Нового года — всего ничего осталось…

Каких-то две-три минуты… Скорее лимонад налить в бокал! И не вздумать плакать. Детка в животе испугается. И — надо улыбаться… Ведь как Новый год встретишь, так и пойдет…

У меня все хорошо, Дедушка Мороз!

Слышишь? У меня все хорошо! Очень! Мне тепло! Тепло! На храп из коридора не обращай внимания. Все равно — муж же дома. И мне не надо волноваться о нем… Жив, здоров… Пожалуйста — пусть детки будут здоровы. И пусть родится мальчик. Мальчик!

— Бум… бум… …

— Главное еще, Дед Мороз, пожалуйста, умоляю, сделай так, чтобы соседи не пришли поздравлять… Хотя вряд ли… Они понимают… Живот… Мне раньше надо спать лечь. Но на всякий случай — пусть не приходят. Пожалуйста! А то тут у входа лежит честь советского офицера… Нельзя ее ронять…Она сама упала. Случайно. Не удержалась… Но встанет! Встанет завтра!

Дед Мороз все исполнил в лучшем виде. Первого января пошла гулять с детками… На пустыре чешские мальчишки играли в футбол с советской офицерской шапкой. В груди кольнуло. Честь советского офицера подвергалась частичному поруганию…

— Дед Мороз… Еще одна просьба! Пусть никто не узнает, чья это шапка… Пусть ребята ее запинают так, чтобы она превратилась поскорее в кусок рухляди… Стыдно, Дед Мороз!

И кто после этого скажет, что я невезучая? И что Деда Мороза не существует? Через пару дней шапку вовсе было не узнать… Спокойно идешь себе мимо пустыря и даже в ус не дуешь…

Когда-то замечательный чешский писатель Карел Чапек (кстати, ему мы обязаны словом РОБОТ — это попутно) сказал о захвате своей родины фашистской Германией:

«Все не так плохо: Нас не продавали — нас выдали даром».

И действительно — как метко сказано!

Но не про нас…

Потому как мы сами себя сдали… Как ту шапку… По пьяни.

Но как же удобно, лежа на полу в собственной блевотине, обвинять всех кругом! Виноватые всегда найдутся… Вот — жена с пузом… Спящие дети… Их удобнее всего сдать… Даром…

В Чехословакии однажды увидела по ТВ в популярной программе (что-то вроде психологического практикума) сюжет о молодой паре.

Они любили друг друга. Только молодой человек постоянно подводил свою возлюбленую: то на свидание опоздает, то не приходит вовсе, то приходит пьяным. Вот так, шаг за шагом показывались этапы жизни его — пьющего и не справляющегося с собой, и ее — верящей раз от разу его обещаниям перестать, бросить. Каждый раз это повторялось совершенно одинаково. Недолгий спокойный период (несколько дней). Она счастлива. Он, кажется, тоже. Потом, когда она уже верит (в сто первый раз), что все позади и теперь будет только хорошо, он срывается, причем в самый постыдный момент: на глазах у ее родителей, общих друзей и так далее и тому подобное.

Знакомая история?

Я смотрела этот фильм с большим интересом, поскольку сама находилась в подобной ситуации. То есть — просто один к одному. В итоге в жизни моей все подчинилось слабости мужа. Не пьет — у меня крылья вырастают, я работаю, пишу диссертацию, ухаживаю за детьми, слежу за домом, мне весело. Но — срыв. Ожидание его с работы. Нет его и нет. И не хочется верить, что вот — опять. Бессонная ночь. Приходит под утро. В каком виде — и говорить не стоит… Я не буду тут вдаваться в подробности, так как это слишком обыденно, хорошо всем знакомо. Ничего нового.

Я все время старалась держать хорошую мину при плохой игре. Никому не жаловалась. Брала с мужа обещания. На трезвую голову он очень раскаивался, клялся перестать, рассуждал достойно и мудро.

Я очень хотела верить. Очень. Я хотела, чтоб у детей был отец. И семья была главной ценностью моей жизни.

Поэтому каждый раз я прощала. Верила, что каждый раз — последний.

Но… проходило всего несколько дней и…

Вот почему я смотрела этот фильм, с болью и ужасом узнавая собственную ситуацию. Причем героине было полегче: она пока еще даже замуж за своего возлюбленного не вышла, а только собиралась. И детей, понятное дело, у них еще не было.

Признаться, мне было очень интересно, что скажет в конце консилиум специалистов. Мне для самой себя важно было уяснить один вопрос: смогу ли я в одиночку тягаться со столь сильным пристрастием моего мужа (любимого мужа — замечу) к алкоголю.

Знаете — комментарий меня поразил. Все, как один: и психологи, и социальные работники, и медики сошлись на единственной точке зрения. Суть ее состояла в следующем. К любому характеру можно привыкнуть и притерпеться: и к скупцу, и к педанту, и к неряхе, и даже к эгоцентрику. Но не беритесь перевоспитывать алкоголика.

Я сильно задумалась. Я отдавала себе полный отчет, что он лгал мне, и не единожды. И даже не сто раз. Он подводил меня, и серьезно подводил. Но я сознательно тянула свою ношу, полагая, что так лучше детям.

Он же, видя, что с рук сходит абсолютно все, и не думал что-то менять.

Все кончилось, как и должно было кончиться.

Я старалась спасать его из любой ситуации, решала все проблемы, возникающие как последствия его пьяных историй. Я внимательно выслушивала все «уважительные причины» его поступков: от неприятностей на службе до моих черт характера, которые ему мешают вести полноценную жизнь. Я прощала. Я брала с него обещания в письменном виде (!!!) — недавно открыла дневник, который вела, растя дочку, а там полно листочков с обещаниями и подписями. Сначала: «Обещаю больше не пить». Потом: «Обещаю пить только дома»… Стыдно мне стало за себя. В какие игры я играла! Но мы все богаты поздним умом.

Посмотрела в старую адресную книгу (восьмидесятых годов), а там телефоны моргов, бюро несчастных случаев, приемных покоев больниц… Вспомнила и ужаснулась: я ведь исправно обзванивала все эти учреждения, когда он не приходил домой ночевать. Упорно и настойчиво.

Я стала полностью зависеть от его поступков, его решений, его желаний выпить (или не выпить). Я не принимала во внимание, что у каждого человека есть своя собственная жизнь. Мне пора было зажить своей жизнью, двигаться дальше… А я все спасала и спасала того, кому это совсем и не нужно было.

А ведь шли прекрасные годы моей жизни, когда были маленькими дети, когда были все условия для радости и любви. Мешало только одно…