5. Такова реальность.

Деньги

Справедливым сетованиям о нищете литераторов нет конца. Так, в первом выпуске Антологии критики и литературоведения «Московского Парнаса» на стр. 109 поэтесса и критик Ирина Иванова-Лесная пишет:

«Творец не должен молчать, несмотря на то, что отношение к поэзии со времен Пушкина, по меткому замечанию Аэлиты Бобровой, изменилось. Ранее, хотя не продавалось вдохновение, можно было продать рукопись, ныне — «и строчки не продать». Идут даже разговоры об «экономической блокаде».

Полностью согласен. Но в чем причина? И что делать русским литераторам, после констатации сего прискорбного факта? Не отрицая его истинности, стоит отметить, что он находится в вопиющем противоречии с реальностью. По официальным данным последней переписи населения 2010 года, публикуемых Росстатом, в России проживает 143 млн чел. Грамотность уже не поголовная; Росстат стыдливо говорит о 97 %-й. Отбросив детей до 10 лет (будем считать их недостаточно грамотными, хотя это и не так) и лиц старше 85 лет (им читать физически трудно, хотя читают), получим 125 млн потенциальных читателей. Плюс богатейшие традиции великой русской литературы, изучаемые принудительно. Государство даром (школа пока условно бесплатная, обязательная и государственная на 90 %) подготовило для нас 125 млн потребителей. Рай для литератора! Клондайк!!! С точки зрения любого бизнесмена разбогатеть в столь тепличных условиях легко до неприличия. А мы нищие. Сидим посреди Эльдорадо, жалуемся и ноем. Это как?

Обычно в ответ раздаются завывания: «Народ, дебилизиро-ванный жёлтыми СМИ и пошлым низкопробным бульварным чтивом, задавленный нищетой, не хочет ничего читать»! На этом полемика обычно заканчивается; участники расходятся, довольные друг другом. Обвинять народ-урод привычно. Он такой: когда надо — богоносец; в остальное время — дебил и быдло. Враньё это, дамы и господа! Про СМИ и бульварную литературу верно наполовину. Про «не хочет читать» — наглая и злонамеренная ложь, мой несчастный великий народ глубоко оскорбляющая. И ниже я это докажу.

А начну с иллюстрации. Одной из главных литературных премий России является «Русский букер». Это вам не «бульварное чтиво»! Правда, 1,5 млн руб. главного приза по российским масштабам довольно смешны. Но для нищих русских литераторов — деньги немалые. Как положено, премия вручается с помпой; за перипетиями борьбы следят СМИ, на выдающиеся современные произведения публикуются рецензии. Так, 4 декабря 2012 года главное новостное агентство РИА-Новости сообщило: «В шорт-лист литературной премии «Русский букер» этого года вошли Марина Ахмедова «Дневник смертницы. Хадижа»…». В тот же день обозреватель отдела культуры газеты «МК» («Московский комсомолец») Наталья Дардыкина пишет:

«Ещё один роман, претендующий на «Букера», тоже о готовящемся теракте в Москве. Молодая журналистка Марина Ахмедова издала в Москве книжку «Дневник смертницы. Хадижа»… Почти в самом конце романа героине настойчиво, по-родственному сказали: отомсти убийцам твоего мужа, стань смертницей. И она, рассказчица, безропотно, без рассуждения, просто любя Аллаха, сказала «Да». По современной жестокой горской традиции новоизбранная смертница молится. Имя Аллаха сопровождает её до Москвы и в Москве. У молодой романистки нет смущения — а как же москвичи воспримут сочиненное ею произведение, когда её героиня, чувствуя в животе шевеление бесценного ребенка, отправляется в метро взрывать».

Солидную российскую литературную премию 2012 года за это произведение, слава Аллаху, не дали, хотя все вошедшие в шортлист авторы получают денежные поощрения, подарки и почёт. Но сейчас не об этом. Л.Н. Толстой в «Хаджи-Мурате» показал главного героя человеком мужественным, сильным и смелым.

Автор ему сочувствует; им любуется. Свойство гения: встать на другую точку зрения. Даже на позицию врага, воины которого в офицера Толстого реально стреляли. Встретились бы (встречались, но до восстания) автор с героем на кривой и узкой кавказской дорожке — взялись бы за сабли.

Однако герою повести в первых же строках дана меткая и ёмкая характеристика: репей. Красивое, но сорное растение, которое «старательно окашивают». А потом берут лопату — и хрясть! — сорную траву с русского поля вон. Полюбовались и будя. Русский долго любоваться не может: климат не тот. Залюбуется, не накосит сена — корова не дотянет до весны. Сам, может, и выживет, но детских могилок на погосте прибавится. Тем повесть Толстого и заканчивается: с героем делают то, что он привык делать с русскими: секир башка. У Ахмедовой в конце главная героиня идёт московское метро взрывать. Пример для подражания, хотел того автор или нет. С автора спроса нет; художник творит, как дышит. Но я свой русский трудовой рубль Ахмедовой не дам; отнесу Толстому. А оргкомитет премии, будь моя воля — вместо сетований на безденежье писателей и упадок культуры — ещё бы приплатить заставил. В виде добровольного взноса в фонд борьбы с терроризмом. Если серьёзно, то главная причина безденежья литераторов до банальности проста: не интересно. Не в смысле «не забавно», а в прямом, грубом и утилитарном значении: «Не в интересах читателей».

Разлом

Так случилось потому, что в современной России по ряду внешних и внутренних причин сложились две интеллигенции: русская и советская. Вторая старше, опытнее и занимает командные высоты культуры. Первая молода и напориста, но крайне наивна. Не бойтесь, «о судьбах русской интеллигенции в наше нелёгкое время» я говорить не буду. Но надо дать определение русской и советской интеллигенциям, а то вопрос до крайности запутан. Для меня русский интеллигент — это человек:

1. Русский.

Я не расист. Градусу лицевого угла предпочту степень владения русским языком. Кто владеет — русский, остальные — нет. Национальность важна, так как позволяет изучить язык и культуру быстрее и легче. Но для идентификации её недостаточно. Так, главный редактор «Московского Парнаса» Леонид Ханбеков для меня истинно русский. До такой степени, что его национальность мне неинтересна. Важно, что он не только сам прекрасно пишет, но и много делает для русской словесности. Зато бледный петербуржец, вещающий на всю страну с телеэкрана на блатном жаргоне — для меня азиат. Чурка.