Я помолился за отца Севастьяна и за Женю, после этого дня будто связавшихся в светлую и бесконечную дорогу. И поехал по мокрому Енисейску, на мостовых которого уже завязывались вечерние радужные пятна. И переживая одну радужную мысль: если по Божьей воле Енисейск восстановим, то Женины образы приобретут особую, уже летописную, ценность. А если нет, то все равно останутся пронзительным напоминанием о забывчивости, картинной галерей с названием «Город, в котором ране был город».

Кто из очарованных пространством, проезжая по бескрайней России и глядя на пропыленные и будто засаленные домишки вдоль воющего фурами тракта, не говаривал жене: «Как можно всю жизнь прожить в таком вот доме?»… А та отвечала, потягиваясь: «Никогда этого не понима-а-ала…» А голоногая дочура, оторвавшись от телефона бросала: «С ума бы сошла в такой запендре́ жить… У нас вода осталась?» И путешественники еще некоторое время обсуждают усидчивость провинциального жителя, то упрекая его, то сочувствуя и особенно переживая за его «кругозор» и неспособность рвануть туда, где «поперспективней».

Мариинск – это Кузбасс и половина длины меж Красноярском и Новосибирском. 370 сюда и 430 туда. Федеральная трасса М-52. На трассе главное, набрав лету, не встрять в городишко, не увязнуть, не влипнуть в светофоры и пробки, в повороты по узким улочкам. Поэтому все проезжают Мариинск по объездной: по пути из Кемерова сворачиваешь налево после живописной острогообразной стелы с надписью «Мариинск». Большие красные буквы. Сам острог огромный, рубленый. На галерее пушка, а перед воротами в башню деревянная крашеная фигура: казак с саблей на поясе и пищалью.

…Есть на Руси земли, особо богатые на таланты. Рассказ наш о Кузбассе, но пойдем мы туда через Алтай, из сибирских регионов, пожалуй, первый по числу даровитых своих чад. Иван Ползунов, Михаил Калашников, Герман Титов. Актеры: Пырьев, Нина Усатова, Панкратов-Черный, Золотухин, Михаил Евдокимов. Воистину народный музыкант и собиратель Русского мира трагически погибший Василий Вялков. Поэты Владимир Башунов, Иван Жданов и Александр Еременко… Наверняка забыл кого-то… Да! Писатель Георгий Гребенщиков.

Но есть имя, особенно дорогое для русского сердца: это Василий Макарович Шукшин. Никто так не притягивает ярких и близких по духу людей, не пересекает их судьбы, связывая навсегда. Вроде бы известное дело, а жизнь нет-нет да и порадует новым подтверждением, дорожным узлом посреди бескрайней Сибири. «Ярманка» – ансамбль народной песни, созданный Василием Вялковым. Мы и ехали на двадцатилетие «Ярманки» в Турочак, а по пути не могли не заглянуть в Сростки. Директор Шукшинского музея Лидия Александровна Чуднова доложила, что здесь только что был Юрий Михайлов из Мариинска: «Ка-ак? Вы не знаете Михайлова? Музей бересты! Он тоже в Турочак поехал. Там и встретитесь».

Двинули дальше, а жена тем временем выудила из телефона и зачитала:

Почетный гражданин оказался веселым невысокого роста мужиком, чуть прихрамывающим из-за больной коленки. Лицо характерное, знакомое, открытое. Усатое, лобатое. Повадка компанейская, с шуткой, и сразу на «ты». Энергия теплая – и разгульная, и созидательная одновременно. И мудрая: главная черта Михайлова – чувство смежности всех дел.

Бывает, забурится человек в свое ремесло. Завязнет, застрянет в нем, как топор в витой листвяжной чурке, и невзвидит ни мира окрестного, ни людей. Профессионал сугубейший, а нет ему дела до других и говорить не может ни о чем, кроме своего. С такими поначалу интересно, восхищенно, а потом тесно. Людей мерит только собой, кто не в его лодке – черная кость. С такими неловко в компании – замкнут, наэлектризован: собственное знание томит, колет. И все стараешься уважить, спросить наконец про это «свое», чтоб не молчал, не ждал момента вставить слово, потянуть на себя теплое одеяло застолья.

Теперь другая крайность. Считается, что если человек и швец, и жнец и в дуду игрец, то это верхогляд какой-то и суетун. Однако жизнь показывает, что способность проявиться в разных областях – как раз и есть знак Божьего дара. С детства сидит в человеке драгоценное ядрышко таланта. Он еще не выбрало стезю применения и готово с трепетом перелиться в любую долю прекрасного – да больно жизнь коротка. Это про Михайлова. И еще: для него братья – все собиратели Русского мира, независимо от того, кто ты – писатель, промысловик, художник, музыкант. Ну а песня – как объединяющая сила.

Михайлов из тех, про каких в народе говорят: «Он наш».

Песенник, балагур, то и дело сыпящий поговорками и побасками. Тогда в Турочаке кто-то из гостей вывез было, что старинная песня, которую они спели с женой Татьяной, похожа на какую-то современную. «Похожа… – возмутился Михалыч, – свинья на ежа. – И добавил весело: – Кабан на быка, да шерсть не така». Посреди застолья он вдруг кому-то с жаром отпарировал: «Что значит трудно? Это же та-ко-е счастье – заниматься любимым делом!» Жена Михайлова, Татьяна, профессиональная певица. «Как познакомились с Вялковым? На Шукшинских. На Пикете на траве прямо сидит парень с гармошкой и поет частушки. Я тоже запел с ним». Через полчаса они стали друзьями на всю жизнь.

Пикет – это холм в Сростках, на котором любил сидеть Шукшин и глядеть вдаль. На этой горе происходит заключительная часть Шукшинского фестиваля. Там же стоит памятник Василию Макаровичу работы Вячеслава Клыкова. Босые ступни затерты людскими ладонями до золотого блеска. Сколько таких ладоней породнились через дорогие эти стопы! Так вот и мы познакомились с Михайловыми на Алтайской Шукшинской земле.