На набережной Круазетт он увидел толпу молодых любителей автографов, окружавшую человека, который стоял к нему спиной. Билли направился было туда, но остановился. В человеке, подписывавшем программы, тетрадки и даже клочки бумаги, он узнал Уэсли. Билли усмехнулся: «Актер не удержится от соблазна на себя посмотреть, как я сразу не подумал». Он стал по возможности вежливо проталкиваться к Уэсли, который в этот момент, нагнувшись, давал автограф невысокой девушке в цыганской юбке.

— Мистер Джордан, — зашепелявил Билли высоким женским голосом, — подпишите и мне. Я от вас просто в восторге!

Уэсли поднял глаза.

— Иди ты к черту, — сказал он. Однако на его лице расплылась довольная улыбка.

Билли крепко взял его за руку.

— На сегодня все, ребята, — сказал он громко. — Мистера Джордана ждут на пресс-конференции. Пойдемте, сэр. — Он двинулся вперед, продолжая крепко держать Уэсли. Уэсли сначала слегка упирался, затем послушно зашагал рядом.

— Ты сейчас нужен матери больше всего, — сказал Билли, — и не смеешь ее подводить.

— Да-а, — протянул Уэсли. — Она просто молодчина.

— Еще бы! И ты ей непременно об этом скажешь. Знаешь, а у тебя тоже здорово получилось.

— Да, ничего, — довольно ответил Уэсли. Улыбка теперь уже не сходила с его лица.

Стоя в ожидании лифта. Билли тихо спросил:

— Ну как, нашел того человека?

Уэсли покачал головой.

— А не пора тебе об этом забыть?

Наконец Уэсли перестал улыбаться.

— Нет, не пора.

— Кинозвездам не положено бегать по городу и убивать людей.

— Я не кинозвезда.

— Сейчас в Канне твое лицо известно каждой собаке. Ты и мухи не прихлопнешь без свидетелей, не то что человека. — К лифту подошли еще двое, и Билли замолчал.

Когда Билли и Уэсли вошли в конференц-зал, Гретхен, окруженная журналистами, уже начала говорить, но, увидев их, остановилась на полуслове.

— Дамы и господа, — сказала она взволнованно, — сюда пришел один из самых многообещающих молодых актеров, каких мне доводилось встречать. Уэсли, поднимись, пожалуйста, сюда.

— О господи! — пробормотал Уэсли.

— Иди же, идиот. — Билли подтолкнул его в сторону помоста, на котором стояла Гретхен.

Уэсли медленно прошел через зал и поднялся на помост. Гретхен поцеловала его, а затем, обращаясь к аудитории, сказала:

— Имею честь представить вам Уэсли Джордана.

Зал зааплодировал, засверкали «блицы» фотографов, а на лице Уэсли снова появилась улыбка, теперь уже немного искусственная. Билли незаметно выскользнул из зала.

На набережной Круазетт он зашел в кафе, заказал пиво и, сделав глоток, попросил жетон для телефона-автомата. Внизу, в телефонной будке, он полистал справочник и набрал номер префектуры полиции.

— Алло, — ответил мужской голос.

— Сегодня вечером в кафе «Вуаль вер» на улице Антиб, — сказал Билли по-французски с характерным для жителей Южной Франции акцентом, — вы увидите человека с журналами «Экспресс» и «Нувель обсерватер»…

— Одну минутку! — полицейский явно встревожился. — Кто это говорит? Что вам нужно?

— На полу под столиком, — продолжал Билли, — будет лежать бомба.

— Бомба! — закричал полицейский. — Что вы говорите? Какая бомба?

— Механизм бомбы установлен на девять сорок пять вечера. Повторяю: сегодня в шесть, в кафе «Вуаль вер».

— Подождите! Я должен… — еще громче закричал полицейский.

Билли повесил трубку, поднялся наверх и допил пиво.

После вечернего просмотра они сидели у Гретхен и пили шампанское. Симпсон, рекламный агент, говорил:

— Мы увезем домой все призы — за лучший фильм, за лучшее исполнение женской роли, за лучшее исполнение мужской роли второго плана. Я это гарантирую. Обычно я склонен настраиваться на худшее, но теперь… — Он покачал головой, словно не в силах осмыслить ценность вверенного ему сокровища. — Я приезжаю в Канн вот уже пятнадцать лет подряд и, скажу вам, такого восторженного приема еще не видел. А что касается вас, молодой человек, — он повернулся к Уэсли, — что касается вас, даю руку на отсечение, вы отсюда без премии не уедете.

Уэсли сидел молча, с деланной застывшей улыбкой на лице. Билли встал и налил себе пятый бокал шампанского. Все начало картины он просидел, тупо уставясь на экран. То, что происходило там, казалось ему теперь лишенным смысла, а слова — пустым звуком. Он то и дело смотрел на часы, а в девять сорок пять откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Гретхен, бледная и усталая, непрерывно вертела кольцо на пальце. К шампанскому она не притронулась и за весь вечер не проронила ни слова. Сидевший рядом с ней на диване Рудольф время от времени похлопывал ее по руке, стараясь приободрить. Доннелли стоял, прислонившись к камину, и пощипывал бороду. Излияния рекламного агента, по-видимому, его раздражали.

— Завтра, — не унимался Симпсон, — у вас, Гретхен, и у вас, Уэсли, напряженный день. Каждому захочется с вами поговорить и вас сфотографировать. Завтра в девять я дам вам программу и…

Рудольф и Доннелли переглянулись, и Рудольф встал.

— Если завтра у нас такой трудный день, — сказал он, прерывая Симпсона, — то Гретхен надо отдохнуть. Давайте расходиться.

— Я тоже так считаю, — поддержал Доннелли.

— Конечно, конечно, — согласился Симпсон. — Просто я сейчас настолько взволнован, что…

— Мы все понимаем, дружище, — сказал Рудольф. Он нагнулся и поцеловал Гретхен. — Спокойной ночи, сестричка.

Она через силу улыбнулась. Когда они уходили, она поднялась, подошла к Доннелли и взяла его за руку.

— Дэвид, — сказала она, — задержись на минутку.

— С радостью, — сказал Доннелли и мрачно посмотрел на Билли.

Билли попытался улыбнуться и поцеловал Гретхен в щеку.

— Спасибо, мама, — сказал он, — сегодня был такой чудесный день.

Гретхен схватила его за руку и всхлипнула.

— Извини, — сказала она, — это просто… просто слишком много всего за один день. Утром я буду в полном порядке. — И, обращаясь к уже стоявшему в дверях Уэсли, спросила: — А ты не исчезнешь?

— Нет, мэм, — ответил Уэсли. — Если я вам понадоблюсь, я всего двумя этажами ниже. — Рудольф хотел поселить кузенов в одном номере, но Билли отказался: мало ли что взбредет в голову этому сумасшедшему. Он не сказал Рудольфу, чего он опасается на самом деле и о чем, если ему. Билли, повезет, Рудольф никогда не узнает.

В коридоре Рудольф сказал:

— Мне что-то совсем не хочется спать. У меня в номере есть бутылка шампанского. Пошли разопьем ее.