– Подожди, – Адриан хрипло усмехнулся. – Ты действительно думаешь, что это я его создал? Что я создал Фобию?

Нова сжала губы так, что они побелели. В ее взгляде было столько сочувствия, что Адриану захотелось кричать. Неужели всего несколько минут назад он обрадовался, увидев ее?

– По времени все сходится, – Нова опустила голову. – И соответствует тому немногому, что нам известно о Фобии. И объясняет, почему никто понятия не имеет, кто он и откуда взялся. Он просто… появился словно бы ниоткуда, и было это как раз тогда, когда ты уже достаточно подрос, чтобы начать его рисовать.

– Да мне было-то года четыре! – возмутился Адриан. – От силы пять. Я, может, уже что-то и умел, но не настолько хорошо.

Она покачала головой.

– Тут ведь дело не в умении, согласен?

Хмуря брови, Адриан старался сдержать раздражение. Нова была права. Его суперспособность проявлялась вне зависимости от того, насколько он был хорош как художник. Все зависело от его намерений, от того, чем, как он считал, могли стать его рисунки.

– Нет, – возразил он, качая головой. – Я бы помнил, что создал… такое.

– Правда? – вмешалась Королева Пчел. Она все еще улыбалась так, словно наслаждалась пикантной мыльной оперой. – Неужели ты помнишь все, что рисовал, когда тебе было года четыре, от силы пять?

Адриан взглянул на нее исподлобья, чувствуя, что начинает задыхаться.

Конечно, он не мог помнить каждый рисунок. Его мама однажды пошутила, что в Гатлоне впору открывать новую бумажную фабрику, такое великое множество страниц он изрисовал цветными карандашами.

– И еще эта его фраза, – продолжила Нова. – Та, которую он оставлял на своих жертвах.

Адриан перевел взгляд на нее.

– В смысле?

– Ты говорил, что что-то подобное о храбрости говорила твоя мама. Я думаю, что эту строчку вложил в него ты, или твой мозг, когда ты был маленьким. Ты создал его с этой мыслью.

Его сердце заколотилось так, словно пыталось вырваться из грудной клетки.

– Нет, – сказал он твердо. – Это невозможно.

– И… Адриан… – лицо Новы исказилось, как от боли. – Он работает с самыми сильными затаенными человеческими страхами, а ты мне говорил, что самым большим твоим страхом было… что когда-нибудь твоя мама уйдет и не вернется.

По спине Адриана пробежала крупная дрожь. Он отвел глаза от Новы, уставившись в темный угол, где недавно слонялся Фобия.

Убийца его матери.

Это было абсолютно невозможно. Адриан не мог… Он бы не смог…

– Мне так жаль, – прошептала Нова.

– О чем тут жалеть? – захихикала Хани Харпер. – Нам следует тебя благодарить. Возможно, Фобия не самый обаятельный сосед, зато злодей из него получился что надо.

– Хани, пожалуйста, – сказала Нова. – Не могла бы ты выйти?

Королева Пчел одарила Адриана победоносной надменной улыбкой, и именно из-за ее самодовольного взгляда все начало казаться почти реальным. Ему показалось, что на грудь лег тяжелый камень, выдавливая из легких воздух и не давая дышать.

– Конечно, Кошмар, – проворковала Хани. – Я позволю вам немного побыть наедине. Пусть наш юный герой освоится с тем ужасным фактом, что, если вдуматься… он чуть ли не убил собственную матушку.

– Хани!

Королева Пчел вышла из часовни, но эхо еще долго повторяло ее визгливый смех. Нова потерла висок.

– Адриан, в этом нет твоей вины. Ты должен это понять. Ты был просто ребенком. Откуда тебе было знать, что ты тогда…

– Перестань.

Голос был таким холодным и резким, что Адриан сам не поверил, что эти звуки вырвались из его собственного рта.

Однако это сработало. Нова замолчала.

Легкие не слушались Адриана. Веревки так туго обхватывали грудь, что не давали глубоко вздохнуть. С каждой секундой они давили все сильнее, впиваясь в тело. По его голой спине струился холодный пот. Да и сам алтарь внезапно стал невыносимо холодным.

Фобия – злодей. Анархист, на чьей совести бесчисленное множество смертей, включая смерть мамы Адриана.

Нова протянула к нему руку, но он отдернул голову, и девушка замерла.

– Это полная чушь, – снова заговорил Адриан, на этот раз не сдерживая раздражения. – Мои ожившие рисунки так долго не живут. Они умирают… выцветают и пропадают, через несколько недель, от силы месяцев. Но не лет, – он помотал головой. – Нет, я никак не мог создать Фобию.

– Адриан… – пальцы Новы шевельнулись, словно она хотела прикоснуться к нему, утешить. Но как она могла?

Они стали врагами.

Это было совершенно очевидно.

– Если это правда, как ты объяснишь рисунки? Одно и то же время, внешнее сходство…

– Совпадение, – огрызнулся он.

Нова покачалась с пятки на носок, и Адриан ясно видел, что она не поверила ему, хотя ей очень хотелось.

Он рявкнул во весь голос:

– Я не создавал этого монстра, Нова! Неужели ты и правда думаешь, что я на это способен?

Поколебавшись, она покачала головой.

– Нет, – шепнула она. – Но… дело в том, что и в совпадения я тоже больше не верю.

По коридору снова застучали каблучки Хани, и в следующее мгновение она появилась в дверях часовни.

– Уверена, времени было маловато, чтобы смириться с этим чудовищным новым знанием, – мило улыбнулась она Адриану. – Но есть и хорошие новости: скоро ты избавишься от страданий, – она улыбнулась на этот раз Нове. – Ас хочет видеть нас на колокольне.

Казалось, Нове было больно от одного вида рваных ран на предплечьях Адриана, но Королева Пчел без колебаний схватила его за голые руки, поднимая на ноги.

– Что происходит на колокольне? – спросил Адриан.

– Просто-напросто твоя погибель, – усмехнулась Хани.

Адриан раздраженно взглянул на нее.

– По такому случаю, наверное, следовало бы переодеться? Это я к тому, что кое-кто испортил мою рубашку.

– Поверь, это сейчас должно волновать тебя меньше всего, – Хани ласково потрепала Адриана по плечу.

Нова вытащила из-за пояса пистолет и, хотя она в него не целилась, выглядело это угрожающе.

Взглянув на нее, Адриан потряс головой, все еще приходя в себя от абсурдного предположения, что он мог быть создателем Фобии.

– Ты не станешь в меня стрелять.

Нова смотрела на него таким пустым и незнакомым взглядом, что Адриану захотелось взять свои слова обратно.

Что ж, по крайней мере, она смотрела на него, и не просто с жалостью из-за его предполагаемого создания. Адриан не отводил глаз, и она, наконец, вынуждена была отвернуться.