Роберт встречает меня на углу – как обычно, когда у нас совпадают смены, и Хардин придвигается ко мне ближе и крепче сжимает мою руку. Оба почти ничего не говорят, только оглядывают друг друга с головы до ног, а я закатываю глаза от того, как двое мужчин могут вести себя в присутствии женщины.

– Буду ждать тебя здесь, когда ты закончишь.

Хардин наклоняется, чтобы прижаться губами к моей щеке, и заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо.

– Не слишком там напрягайся, – шепчет он. Судя по голосу, он улыбается, но чувствуется, что сказано это не совсем беспечно.

Конечно, смену он мне сглазил. Нас затягивает в бесконечный поток мужчин и женщин, которые злоупотребляют вином и бренди и платят втридорога за крошечные, красиво сервированные порции еды. Одному ребенку приходит в голову, что мне пора сменить имидж, и он опрокидывает на меня тарелку спагетти. Мне некогда даже присесть, и к концу смены, спустя пять часов, ноги просто отваливаются.

Хардин, как и обещал, ждет меня в холле ресторана. Рядом со скамейкой, на которой он сидит, стоит София. Ее волосы собраны в высокий пучок, привлекая внимание к великолепному лицу. У нее экзотическая красота: высокие скулы, полные губы. Я опускаю взгляд на свою грязную форму и морщусь, чувствуя запах чеснока и кетчупа, пятнами расползшегося по рубашке. Хардин делает вид, что не замечает моей замызганной одежды, но, когда мы выходим наружу, вытаскивает что-то у меня из хвостика.

– Даже знать не хочу, что там было, – тихо смеюсь я. Улыбнувшись, он достает платок – нет, салфетку – и подает мне.

Я стираю косметику с глаз. Я так вспотела, что поплывшая подводка вряд ли добавляет мне привлекательности. Хардин поддерживает разговор, интересуясь, как прошла смена, и мы быстро добираемся до квартиры.

– Ноги болят.

Я со стоном скидываю и отбрасываю в сторону туфли. Хардин провожает их взглядом, и я почти слышу саркастические замечания, которые вертятся у него в голове, насчет того, что я развожу бардак.

– Естественно, через минуту я их уберу.

– Я так и подумал. – Улыбнувшись, он садится рядом со мной на постель. – Иди ко мне.

Он хватает меня за щиколотки, и, обернувшись, я вижу, как он кладет их к себе на колени. Его пальцы начинают растирать мои усталые ступни, и я ложусь на спину, стараясь не думать о том, сколько часов провела в обуви.

– Спасибо.

Я едва сдерживаю стон. Глаза закрываются сами собой от немедленного расслабления, которое дарят руки Хардина, массирующие мои ступни, но я хочу смотреть на него. Я столько месяцев страдала, не имея этой возможности, поэтому теперь не собираюсь отворачиваться.

– Не за что. Я готов терпеть запах, лишь бы видеть это неземное блаженство в твоих глазах. – Я пытаюсь шлепнуть его, но он только смеется и продолжает творить свое волшебство.

Его руки перемещаются к моим лодыжкам, а потом и к бедрам. Я даже не стараюсь сдерживать стоны, срывающиеся с губ. Его прикосновения расслабляют и успокаивают.

– Садись впереди меня, – командует он, осторожно скидывая мои ступни с коленей.

Я приподнимаюсь и, передвинувшись ближе, устраиваюсь между его ног. Перейдя к плечам, он разминает мои затвердевшие мышцы и выдавливает из них все напряжение до последней капли.

– Без рубашки было бы еще лучше, – замечает Хардин.

Я начинаю смеяться, но тут же вспоминаю, как он дразнил меня на кухне прошлой ночью. Подавшись вперед, я берусь за край свободной рабочей рубашки и вытаскиваю ее из-за пояса брюк. Мне слышно, как из груди Хардина вырывается вздох, когда я стягиваю ее через голову вместе с майкой.

– Что? Ты сам предложил, – напоминаю я, прижимаясь к нему спиной.

Теперь его движения жестче, он растирает мою кожу еще энергичнее, и я роняю голову ему на грудь.

Он что-то бормочет себе под нос, и я мысленно хвалю себя за то, что надела красивый лифчик. Это один из двух приличных лифчиков, которые я ношу, но их никто не видит, кроме меня и Лэндона, когда мы случайно путаем белье в прачечной.

– Новый. – Хардин просовывает палец под бретельку, снимает ее, а затем возвращает на место.

Я ничего не говорю, только слегка сдвигаюсь назад, крепче прижимаясь спиной к его раздвинутым ногам. Застонав, он обхватывает меня за шею и нежно проводит пальцами от подбородка до чувствительного местечка под ухом.

– Так хорошо? – спрашивает он, прекрасно зная ответ.

– М-м-м-м, – вот и все, что я могу ответить.

Он смеется, и я, придвинувшись еще плотнее, начинаю тереться о его промежность, а затем стягиваю бретельку.

Хватка Хардина на моем горле усиливается.

– Не дразни меня, – предупреждает он и снова накидывает бретельку на плечо той рукой, которой продолжает делать массаж.

– Куда уж мне до тебя, – жалуюсь я и снова скидываю бретельку.

Это просто сводит с ума – сидеть вот так перед ним полуголой и пытаться избавиться от лифчика, когда его руки мешают довести дело до конца. Я уже на взводе, и Хардин только подогревает мое возбуждение, когда так тяжело дышит и прикасается ко мне.

– Не дразни, – повторяю я за ним.

Я не успеваю посмеяться над его ответом – он кладет руки мне на плечи и разворачивает лицом к себе.

– Я ни с кем не трахался уже пять месяцев, Тереза. И уже едва сдерживаюсь, – отрывисто шепчет он прямо мне в губы.

Я проявляю инициативу и прижимаюсь к его рту. Прямо как в первый раз, когда мы поцеловались в его комнате в том чертовом доме братства.

– Правда? – выдыхаю я, благодаря небо за то, что он ни с кем не переспал за время нашей разлуки. Я это словно чувствовала, знала, что так будет. Ну, или заставляла себя думать, что он не прикоснется к другой женщине.

Он уже не тот человек, каким был год назад. Больше не использует сексуальность и грубость, чтобы добиться желаемого. Ему уже не нужна новая девушка каждую ночь, он стал сильнее… Он все тот же Хардин, которого я люблю, но теперь гораздо сильнее.

«Я и не замечал, что у тебя серые глаза», – сказал он тогда. Этого хватило. Алкоголь и его неожиданная доброта сделали свое дело: я не удержалась и поцеловала его. У его рта был, конечно же, мятный вкус, а пирсинг холодил мои губы. Это казалось необычным и опасным, но мне понравилось.

Я забираюсь к Хардину на колени – точно так же, как в далеком прошлом, и он обнимает меня за талию и укладывает рядом с собой, вытягиваясь на кровати.

– Тесс, – стонет он, прямо как в моих воспоминаниях. Это заводит еще сильнее, и я погружаюсь в пучину нашей страсти. Растворяюсь в ней без остатка и ни за что на свете не хочу возвращаться обратно.

Мои бедра сжимаются вокруг его торса, а пальцы зарываются в его волосы. Я вся горю, совершенно обезумела от желания и больше не могу думать ни о чем, кроме его пальцев, которые нежно спускаются по моей спине.