— Разве он согласился бы отстранить вашего сына? — спросила Валентина.

— Мюрад не был слабым человеком, но любил свою мать, и искренне верил сказанному в священном Коране: «Рай лежит у ног матери», — объяснила Сафия. — Сопротивление твоей матери привлекало его. Женщины, которые делили ложе с султаном, почитали это за честь и с радостью принимали свою судьбу. Твоя мать не смирилась со своей судьбой, в результате чего превратилась, сама того не ведая, в самую привлекательную женщину для моего господина Мюрада. Итак, тебе ясно, что сын твоей матери мог бы стать самым серьезным соперником моему сыну Мехмеду. Была бы на ее месте другая женщина, я бы не волновалась. Меня и вправду не заботило, когда позже у моего господина Мюрада родились другие сыновья. Твоя мать, однако, была моим верным другом. Я не хотела терять ее дружбу.

Итак, когда стало ясно, что твоя мать попадет в постель к султану Мюраду, я еще раз втайне сварила отвар и подмешала его в еду твоей матери. Отвар предотвращал зачатие твоей матерью в течение всего времени, пока она принимала его. Она не знала, что пьет. Вот почему, моя дорогая, я абсолютно уверена в том, что ты не можешь быть дочерью султана Мюрада. Поскольку ты не дочь Явид-хана, тогда ты действительно дочь своего отца-англичанина.

Огромная тяжесть внезапно свалилась с плеч Валентины. Она действительно была дочерью своего отца! Страхи, которые мучили ее в течение этих долгих месяцев, исчезли как по волшебству. Она не считала, что у Сафии была какая-то серьезная причина, чтобы лгать ей, и ее интуиция подсказывала ей, что валила Сафия говорила правду. Со слезами на глазах Валентина упала на колени и поцеловала руку Сафии.

— Благодарю вас, дорогая госпожа! — всхлипнула она. — Благодарю вас!

Непривычная нежность охватила глаза Сафии, и на какое-то мгновение ее прекрасное лицо стало мягким и незащищенным. Она погладила темные волосы Валентины под тонким платком, вздохнув так тихо, что Валентина не была уверена, был ли этот вздох.

— Ты, должно быть, очень любишь отца, дорогое дитя, если совершила такое путешествие в поисках правды, правды, которая могла бы тебе не понравиться. Аллах позаботился о тебе и благословил тебя, — сказала валида. — Но прошу тебя, сядь рядом со мной, и мы выпьем что-нибудь освежающее теперь, когда наше важное дело сделано. Расскажи мне о моем дорогом друге Марджалле, о том, как годы обошлись с ней? Есть у тебя братья и сестры?

— О да, госпожа! — сказала Валентина, устраиваясь рядом с валидой. Она начала рассказывать о жизни матери в Англии и о своей собственной.

Немного погодя Сафия хлопнула в ладоши, и появились рабыни с подносами вкусных пирожных, чашами с засахаренными миндалем и фисташками, изящными хрустальными кубками с фруктовыми щербетами. Появились чашки из тонкого фарфора со светлым зеленым чаем. Валентина обнаружила, что очень голодна, и Сафия заметила, что у молодой женщины прекрасный аппетит.

— Твоя мать всегда ела с аппетитом, — сказала она с улыбкой. — Хочешь встретиться с кем-то, кто прислуживал твоей матери в доме принца Явид-хана да и здесь, в Новом дворце?

— Я думала, что служанок моей матери освободили, — сказала Валентина.

— Действительно, это так, потому что Hyp У Бану обещала это твоей матери. Но остался один слуга, евнух твоей матери, Джинджи. Я взяла его в свой дом, а когда мой личный евнух, Тахсин, внезапно умер, я назначила Джинджи на его место. Он всегда был рад угодить, не так ли, Джинджи? — спросила она евнуха, который вошел и встал сбоку от нее.

— Я всегда готов служить госпоже валиде.

— Что ты думаешь о дочери Марджаллы, Джинджи? — спросила его Сафия.

— Она прекрасна, как солнце, луна и тысяча сверкающих звезд, госпожа валида, в отличие от ее некрасивой матери, у которой тем не менее доброе и преданное сердце, — был ответ.

Сафия засмеялась.

— Как всегда, твой язык быстр на правильные слова, Джинджи. Ради твоего же блага пусть так будет всегда.

Неожиданно двери в комнату валиды распахнулись настежь и вошел красиво одетый мужчина, крупным шагом прошел через комнату и быстро опустился на колени перед Сафией. Потом он поднялся и встал, возвышаясь, около двух женщин.

— Мать, мне сказали, что ты не одна, и я пришел познакомиться с нашей иностранной гостьей, — сказал он.

Султан Мехмед III был высоким, крупным, начинающим полнеть мужчиной. Его бледная кожа имела болезненный оттенок, а под его глубокими карими глазами были мешки, которые свидетельствовали о злоупотреблении вином, несмотря на мусульманские запреты на спиртные напитки. У него был большой длинный нос, под которым щетинились свирепые усы. Его борода была иссиня-черной. На нем был красивый парчовый халат, отороченный собольим мехом, а на шее висело несколько длинных ниток больших бриллиантов и жемчуга. На его голове был большой тюрбан с бриллиантом размером с мужской кулак. Этот великолепный тюрбан делал султана еще больше, чем он был на самом деле.

Султан дерзко ухватился за подбородок Валентины большим и указательным пальцами, и его темные глаза внимательно изучали ее, загораясь удовольствием от увиденного.

— У нее глаза, как драгоценные камни, и кожа нежная, как шелк из Бурсы, — поделился он своими наблюдениями с матерью. — Она предназначается мне, мать? На этот раз ты превзошла себя!

Сафия, которая очень старалась произвести благоприятное впечатление на Валентину, была взбешена. Она сощурила глаза и сказала холодным, язвительным голосом:

— Мой господин! Разве я не учила тебя хорошим манерам? Ты ведешь себя как жадный школьник при виде сластей! Эта дама моя гостья, а не рабыня!

— Увидев ее, я возжелал ее, — ответил султан. — Как могу я, правитель громадной империи, тень Аллаха на этой земле, не получить то, что хочу! Это неслыханно, мать!

— Тогда тебе предстоит смириться с неслыханным, Мех-мед, потому что эта женщина твоя сводная сестра, дочь Марджаллы, которая когда-то была любимой женщиной твоего отца. Помнишь, я недавно рассказывала тебе о том, как очень давно Марджалла пыталась заколоть твоего отца. Она была приговорена к казни, но, как я узнала, чудом избежала смерти. После того как она вернулась домой, у нее родилась дочь, ребенок от твоего отца, твоя сводная сестра. Приветствуй ее, как подобает, мой господин, и укроти свою необузданную похоть, — резко кончила Сафия.

— Моя сестра? Как жаль, — удрученно сказал султан. Он перевел взгляд с матери на Валентину. Его глаза уже не горели похотливо.

— Приветствую тебя, сестра, — сказал он.

— Господин, — ответила Валентина.

— Ее голос так мелодичен, — опечалился Мехмед. — Я не могу слышать его, мать! Я должен уйти, чтобы найти какой-нибудь способ смягчить мое разочарование.

Сафия протянула руку и потрепала сына по жирной руке.

— Али Зия говорит, что в гарем привезли с полдюжины новых черкесских девственниц. Почему бы тебе не пойти и не познакомиться с ними? Возможно, ты бы смог развеять свою печаль таким способом.