– Папа сильно устал. Мама беспокоится, что у него нарушился сон. Неудивительно. После того как ты… – Стелла вновь прикусила язык.

– А это твой дружок? – спросила одна из спутниц Стеллы, бросив соблазняющий взгляд в сторону Джейсона.

– Нет, это мой сводный брат Джейсон. – Фиби поманила Джейсона, и тот подошел, дружелюбно улыбаясь Стелле и ее подругам.

– Ты ничего не рассказывала нам про сводного брата, – с упреком бросила Стелле вторая подруга. – Особенно про такого красавца.

– Он не… Мы просто так его называем. На самом деле это близкий друг семьи, – на ходу соврала Стелла, награждая Фиби сердитым взглядом.

Раньше сердитый взгляд сестры и упреки ее подруг заставили бы Фиби рассыпаться в извинениях. Прежняя Фиби была пай-девочкой, на которую всегда можно положиться, которая всегда согласится, уступит, от чего-то откажется, только бы вокруг царил мир.

Однако нынешняя Фиби была вампиром, и ее гораздо меньше волновали мысли и чувства сестры. Кровь Мириам многое в ней изменила. Фиби выпятила губы, изогнула брови и ответила Стелле таким же сердитым взглядом, где вместо упрека сквозила досада.

«Не вешай на меня свои проблемы», – говорил взгляд Фиби.

Судя по ошеломленному лицу Стеллы, сестра поняла послание. Прежде Фиби не позволяла себе наскоков на сестру, и потому Стелла, не привыкнув отступать, устремилась в новую атаку.

– А что случилось с Маркусом? – спросила Стелла. – Он знает, что ты гуляешь с другим парнем?

Фиби показалось, что ее укусила ядовитая змея, и она отпрянула. Ее ужасала сама мысль о неверности Маркусу.

– Идем, Фиби, – сказал Джейсон беря ее за руку.

– Теперь понятно. – Стелла торжествовала, будто раскрыла заговор. – Не вынесла разлуки и решила завести интрижку на стороне?

Подруги Стеллы засмеялись, но как-то нервно.

– Он звонит родителям каждые несколько дней, – сообщила Стелла. – Спрашивает, как они, как ты и даже как я. Когда он снова позвонит, я скажу, что ты без него совсем не скучаешь.

– Не смей! – Фиби оказалась рядом со Стеллой.

Мозг Фиби не зафиксировал момента перемещения, что уже было плохо. Она забыла о важном правиле: на улице двигаться так, как теплокровные.

– А если посмею, что ты мне сделаешь? – издевательским тоном спросила Стелла. – Укусишь?

Фиби хотелось этого. А еще ей хотелось стереть с лица сестры идиотское выражение превосходства и заодно хорошенько напугать подруг Стеллы.

– Ты не мой тип, – ответила Фиби, и Стелла от удивления выпучила глаза. – Не советую меня злить, Стелла, – понизив голос, предостерегла сестру Фиби. – Как видишь, я уже не та пай-девочка, какой была.

Фиби повернулась к Стелле спиной, почувствовав освобождение, словно она прощалась с привычками прошлого во имя нового, сияющего будущего.

Она шла, громко стуча высоченными каблуками по плиткам дорожки. Джейсон быстро догнал ее и заставил сбросить скорость почти до черепашьей:

– Расслабься, Фиби.

Потом они молча бродили, пока над городом не взошла луна и не вспыхнуло зарево парижских огней, заставившее Фиби вновь надеть темные очки.

– Скверно все сегодня получилось, правда? – спросила она.

– Тебе предстояла охота и питье человеческой крови. Вместо этого ты поцапалась со своей теплокровной сестрой на виду у ее подруг. Принимая в расчет вышесказанное, я бы назвал ситуацию близкой к катастрофе.

– Мириам рассердится.

– Еще как! – согласился Джейсон.

– А я все равно голодна, – призналась Фиби, беспокойно кусая губы.

– Надо было не упускать шанса, а действовать, когда появилась Марго, – пожал плечами Джейсон.

Мимо шла другая женщина средних лет, лихорадочно набирая сообщение на своем телефоне, потом остановилась и принялась рыться в сумочке.

– Ребята, зажигалочки не найдется? – спросила она, едва подняв голову от экрана.

– Конечно найдется, – ответил Джейсон и с улыбкой бросил Фиби зажигалку.

1 июля

Празднование дня рождения Мэтью отодвинулось в прошлое, а спустя несколько дней у меня начались откровения не самого приятного свойства. Перед кризисными ситуациями мне обычно посылались предупреждающие знаки, но чаще всего я не обращала на них внимания. Так было и на этот раз, пока первого июля я не поняла, что попала в беду.

День начался совсем неплохо. Приняв душ и одевшись, я сунула ноги в кроссовки.

– Доброе утро, команда! – весело сказала я Мэтью. – Время вставать и светить!

Мэтью сердито покосился на меня и потащил обратно в постель.

Наш текущий семейный проект, как мы называли воспитание двоих Светлорожденных детей, оказался гораздо труднее отыскания утерянных страниц манускрипта «Ашмол-782» и общения с Конгрегацией, члены которой цеплялись за предрассудки старины. Развитие малышей шло «с опережением графика»: у одного появился персональный грифон, а второй понравилось кусаться. Мы с Мэтью изрядно устали.

После энергичных упражнений под балдахином мы отправились в детскую будить близнецов. Солнце едва успело встать, однако вторая часть команды Бишопов-Клермонов уже бодрствовала и была готова к деятельности.

– Голодная, – сообщила Бекка, заставив для пущей убедительности дрожать нижнюю губенку.

– Спит, – заявил Филипп, указывая на Аполлона. – Тсс.

Грифон покинул свое спальное место и ухитрился забраться в колыбель Филиппа. Под его тяжестью она сильно накренилась. Длинный хвост свисал наружу. Колыбель слегка покачивалась в такт храпу Аполлона.

– Пора подумать о перемещении близнецов из колыбелей в кроватки, – сказал Мэтью, освобождая Филиппа от одеяла и крыльев грифона.

Аполлон приоткрыл один глаз, потянулся и прыгнул в воздух. Я ждала, что он вот-вот шмякнется на пол, но в какой-то момент грифон расправил крылья и плавно опустился. Аполлон почистил перышки на груди и качнул крыльями, приводя их в порядок. Длинный язык грифона путешествовал между глазами и клювом, будто смывая сонную пыль.

Я невольно засмеялась этим проделкам, напоминавшим утренние процедуры близнецов: причесывание, разглаживание пижамок и умывание.

Издав жалобный звук, Аполлон запрыгал к лестнице. Он был готов ко второму утреннему действию – завтраку.

Бекка дружески болтала со своей ложкой, пальцами запихивая себе в рот ягоды голубики. Завтрак как завтрак, если бы Филипп не начал капризничать.

– Нет. Вниз. – Он дергался и извивался, мешая Мэтью пристегнуть его к высокому стулу.

– Если бы ты ел спокойно и не вертелся, не понадобилось бы тебя пристегивать, – пояснил Мэтью.