Медведь по льду преодолевал Йордан, когда Маргрет, решившая обойти озеро с южной стороны, присела и выпустила в него стрелу. Лук этот был не слишком тугим, да и стрела самодельной, тем не менее она вонзилась медведю в бок. На сей раз зверь уже не пытался атаковать своего врага, а трусливо уходил в сторону леса.

У скалы норд-герцогиня вновь выстрелила в него, пытаясь попасть в заднюю ногу, но промахнулась. Стараясь не упускать зверя из вида, она тащила копье, зажав его под мышкой, а лук держала наготове. У ельника истекающий кровью медведь оглянулся и яростно зарычал, стараясь отпугнуть преследователя, но, воспользовавшись этим, Маргрет вновь присела и поразила его еще одной стрелой.

В ельнике фигура медведя стала едва различимой. Но теперь Маргрет явственно ощущала его запах и слышала приглушенный жалобный рев. На опушке полянки, прилегавшей к небольшому распадку, медведь повернулся к Маргрет и опять поднялся на задние лапы.

Испугавшись, норд-герцогиня обронила копье, отпрянула за толстый ствол старой сосны и, изо всей силы натянув лук, вонзила стрелу ему прямо в живот. После этого она лихорадочно ощупала колчан: стрел больше не было! Они остались во втором колчане, висевшем там, где обычно висел арбалет. То есть в колчане Роя.

А медведь все шел и шел на нее. Отшвырнув в сторону лук, Маргрет дрожащей рукой нащупала конец древка копья и, потащив его за собой, начала пятиться к соседнему дереву. Все еще издавая яростный рев, медведь поплелся вслед за ней. Маргрет чувствовала, как дрожат руки, немеют и подгибаются от страха ноги, Но все же закалка, которую она прошла во время охоты, а еще – страстное желание покончить с этим смертельно опасным зверем, не давали ей возможности бежать с поля боя.

Вместо того, чтобы отступать к хижине, она бросилась в сторону распадка, взобралась на каменный барьер и припала плечом к валуну. На какое-то время медведь словно бы потерял ее из виду, но вскоре все же развернулся в ее сторону, сделал несколько шагов, затем прижался боком к сосне, за которой только что пряталась Маргрет, и вдруг, осев, повалился на бок. В эти минуты он вел себя точно так же, как вел бы себя тяжело раненный человек. Да и вообще, было в этом звере что-то напоминавшее старого, основательно подвыпившего мужичишку.

Шли минуты. При свете луны Маргрет более-менее отчетливо видела фигуру лежавшего под кроной сосны медведя. Развесистые ветки спускались вниз и образовывали над ним некое подобие шатра. Зверь решил отлежаться и зализать раны, чтобы затем идти дальше. А в это время Маргрет сидела на невысоком, в половину ее роста, барьере и, прижавшись к валуну, взобраться на который она вряд ли сумела бы, зорко следила за медведем. Теперь у нее были копье с сильно треснувшим древком, меч и нож. А где-то там, в холодной хижине с полуразвороченной крышей, плакал ее сынишка. И нужно было решаться. Решаться прямо сейчас.

Конечно, лучше было бы подождать до рассвета. Но, во-первых, крепчал мороз, а во-вторых, не известно, ослабеет ли к рассвету медведь или же, зализав раны, наоборот, отлежится и наберется сил?

Обойдя валун, Маргрет съехала вниз по занесенному склону гребня. Теперь медведь лежал спиной к ней, Маргрет слышала его смешанное со стоном рычание и даже его сопение; слышала, как поскрипывает под его туловищем снег, когда он ворочается. Ступив несколько шагов, Маргрет оказалась за стволом сосны и вновь притаилась.

«Он ранен, и, если поднимется, я успею добежать до гребня, – успокоила себя. – Он ведь серьезно ранен и уже порядочно истек кровью. Только постарайся попасть в него копьем. Подойди поближе, как можно ближе – и… копьем! Если оно вонзится – берись за меч».

«А, может, попробовать подбежать к нему и ударить, как там, в хижине? – мелькнула в сознании отчаянная мысль. – Но в хижине она была под защитой каменного завала. А здесь приходилось идти один на один, в открытую, как на рыцарском турнире. – Был бы со мной Рой… Господи, был бы жив Рой! Мы бы с этим шатуном уже давно расправились».

Вот медведь совсем рядом. Он оставляет недолизанную рану и, поднимая морду, воинственно ревет. Но, вместо того чтобы отпрянуть назад, Маргрет отступает чуть в сторону, чтобы быть не сзади, а сбоку. Закричав: «Да сдохнешь ты наконец, тварь сатанинская?!», она подняла копье над собой и обеими руками, изо всей силы, метнула в бок зверю.

Очевидно, и эта рана оказалась для медведя не такой уж страшной. Взревев, он стал подниматься на лапы, но раны мешали сделать ему это резко, он замешкался, и этого оказалось достаточно, чтобы, метнувшись за ствол сосны, Маргрет выхватила свой короткий узкий меч и, держа его обеими руками, врубилась медведю в ногу.

Приседая, зверь развернулся к ней всем туловищем, и, ударив передней лапой, сорвал со ствола дерева наледь вместе с куском коры. Однако Маргрет уже была по другую сторону толстого ствола, и на сей раз врубилась ему в спину, потом еще раз отбежала к гряде, и, пятясь, забралась назад на свой валун. Сюда она его не пустит, здесь она будет защищаться до конца.

Долго преследовать ее медведь уже не мог. Теперь он лег в каких-нибудь четырех шагах от валуна. Копье все еще торчало из его бока, а две раны в хребте постепенно парализовывали его силы и волю.

«Чего ты ждешь? – укорила себя Маргрет. – Там, в хижине, ребенок. Он голоден и ему холодно. Этот зверюга чуть не разворотил все твое жилище».

Обойдя валун, герцогиня повторила свой прежний маневр и опять оказалась позади медведя, откуда приближаться к нему не так страшно. Метнуть в него уже было нечем, кроме разве что метательного ножа моряка-испанца, в метании которого Рой не раз упражнялся сам и пытался этому обучить ее. Нож и в самом деле был очень хорош для метания. Рой объяснил, что у него лезвие тяжелее колодки и изготовлено так, что колодкой он ударяет в цель очень редко.

Ступив шаг в сторону, Маргрет вновь избрала более-менее удачную позицию и метнула нож в бок зверя. Стон, пусть даже ослабленный и приглушенный, подтвердил то, что она и так видела; нож вонзился в тушу! И на сей раз подхватиться и пойти на нее медведь уже не смог. А значит, окончательно ослаб.

Что-то яростно заорав, Маргрет двумя руками подняла над головой меч и бросилась на медведя, но, ступив два шага, поскользнулась и, выронив меч, упала так, что, резко дернув ногой, медведь чуть не раскроил ей лицо.

Несколько секунд они так и лежали рядышком – медведь и женщина. Маргрет замерла, все тело ее охолодело, и она даже не могла пошевелиться. Никогда еще она не была так близка к гибели, как сейчас. Если медведь поднимется, надвинется на нее своей громадной тушей или хотя бы ударит лапой… Тем временем меч все еще оставался между передней и задней лапами зверя.

На сей раз ее тоже поднял крик. Но не Бастианны, а… сынишки. Маргрет услышала его настолько отчетливо, словно Рой-Младший в своей плетеной колыбельке где-то рядом, в двух-трех шагах. И только этот крик сумел вырвать ее из оцепения.

Отползая, она приподнялась на четвереньки, потом так же, на четвереньках, подобралась к древку и выдернула его из туловища зверя. Медведь вновь взревел, однако Маргрет уже потеряла тот мистический страх перед ним, который сковывал ее, когда они лежали рядышком. Острием копья она пододвинула к себе меч, потом еще и еще. И как только почувствовала, что медведь пытается дотянуться до нее мордой, вновь вонзила копье, буквально повиснув при этом на древке. А затем, схватив меч, изо всей силы врубилась в голову медведя.