Позже, гораздо позже, завезя Зака домой (они пожали друг другу руки, и Зак с оптимизмом примирительным тоном сказал: «Рад был тебя повидать, дружище. Здорово было выбраться вместе». Этим он напомнил Джошу, почему они, собственно говоря, раньше были друзьями), Джош прослушал голосовое сообщение.

«Джош, это Тед Стоу. Послушай, у нас тут кое-что случилось. Вики в больнице, с ней произошло что-то непонятное, ей делают анализы, мы не знаем, что вообще, черт подери, происходит, но ее родители приезжают завтра утром, и они позаботятся о детях. Поэтому в понедельник тебе на работу можно не приходить. У Вики, наверно, есть твой адрес, я выпишу тебе чек за эту неделю плюс бонус. Вики говорила, что ты здорово со всем справлялся, и я очень тебе благодарен, дружище. Ты и не представляешь, как важно для нас было иметь рядом твердое плечо, человека, на которого можно положиться. Я знаю, что это было непросто, и, дружище, дети… они очень тебя любят, и Вики тебя любит, и с ней все будет хорошо. Мы просто должны в это верить. В любом случае, еще раз спасибо за помощь. Удачи в колледже. Не могу поверить в то, что я оставляю такое длинное сообщение. Ненавижу говорить с машинами».

Щелчок. Джош еще раз прослушал сообщение, когда ехал домой. Это было прощание, прощание на неделю раньше, что, теоретически, было прекрасно, и Джош был уверен, что заплатят ему щедро, но это прощание все омрачило. Оно шло от Теда, не от того человека. От Теда, который считал, что Джошу в качестве «точки» нужен только чек. А как же насчет того, чтобы попрощаться с детьми? Как же насчет того, чтобы узнать, все ли в порядке с Вики? Кое-что? Что это значит? Кое-что, достаточно серьезное для того, чтобы она осталась на ночь в больнице? Настолько серьезное, что уже утром приезжают ее родители? Джош был одновременно взбешен и сбит с толку. Этому способствовали текила и пиво, выпитое в баре. Это был еще один вопрос без ответа — являлся он частью семьи, проживавшей в доме номер одиннадцать по Шелл-стрит, или нет? Неужели от него можно было просто избавиться с помощью телефонного сообщения? Очевидно, да. Спасибо еще раз, удачи, до свидания. Джошу захотелось перезвонить и рассказать Теду Стоу о том, какое большое значение он, Джош, имел для женщин и детей этого дома. Он любил этих детей и заботился о них лучше, чем кто-либо другой. Он завоевал их доверие; они его понимали. Он стал их другом. Он помог Мелани выбраться из трясины ненависти к самой себе и страданий; он дал ей уверенность. Благодаря ему она теперь чувствовала себя красивой и сексуальной. Он делился с Вики сокровенным, он относился к ней не как к больной, а как к нормальному человеку. Он заставлял ее улыбаться, даже когда она была на пороге смерти. Он рассказал ей о своей матери. И Джош собирался помочь Бренде, он собирался узнать у Чеса Горды, как можно продать сценарий. Он все это сделал — а Тед просто вычеркнул его, освободился от него с помощью телефонного сообщения. Как будто Джош был водопроводчиком, истребителем грызунов, кем-то, кого можно уволить. «Я выпишу тебе чек».

Будь осторожен. Не только из-за Мелани, но из-за всей семьи. Джош полюбил эту семью, а семья разбила ему сердце.

* * *

На следующее утро, без четверти семь, Бренда услышала, как кто-то катит чемодан на колесах по подъездной дорожке, а затем скрип старой двери. Но нет, подумала она. Было слишком рано. Даже люди, которые ходили утром в церковь, еще не успели проснуться.

Через несколько секунд в дверь ее спальни постучали. Бренда открыла глаза и увидела… голову Эллен Линдон, которая выглядывала из-за двери. Ее мама. Бренда села на кровати.

— Мам! — воскликнула она.

Комната мгновенно наполнилась аурой Эллен Линдон. Ее светлые с проседью волосы были аккуратно подстрижены, солнцезащитные очки подняты вверх; от нее исходил привычный запах «Коко Шанель» и ванили, на губах была бледно-розовая помада. На левом колене Эллен была синяя неопреновая скоба, а привычные холщовые туфли мама Бренды и Вики сменила на теннисные. Но розовая кожа сияла свежестью, и на ее узких шортах до колен были вышиты черепахи. Ну кто еще мог выглядеть столь же прекрасно так рано утром?

«Моя мама, — подумала Бренда. — Красивая она ложится в постель, красивая просыпается утром».

Эллен, прихрамывая, подошла к кровати, обхватила руками лицо Бренды и поцеловала ее в губы. Бренда почувствовала вкус губной помады.

— О дорогая, — сказала Эллен, — я так по тебе соскучилась!

— Не могу поверить в то, что ты здесь, — сказала Бренда. — Так рано.

— Мы прилетели первым самолетом. До полуночи мы ехали на машине и остановились в Провиденсе. И ты же знаешь своего отца: в пять тридцать он уже на ногах. — Эллен Линдон села на кровать, сняла теннисные туфли и сказала: — Спасайся кто может. Я залезаю.

Ну, это был, конечно же, не совсем тот человек, которого Бренда хотела видеть утром в своей постели, но это было своего рода бальзамом — даже в тридцать лет — оказаться в объятиях матери. Почувствовать, как она потреплет твои волосы, и услышать, как она скажет:

— Ты была настоящей опорой, дорогая. Поддержкой для сестры. Что бы она без тебя делала? Вики очень повезло, что ты поехала с ней.

— Я не так уж много и сделала, — возразила Бренда. — В основном возила ее на химиотерапию.

— А еще ты следила за детьми и помогала по дому. И ты поддерживала Вики морально.

— Возможно.

— А еще ты разговаривала со мной, вашей чокнутой мамочкой.

— Это точно. Как твое колено?

— Прекрасно. Были кое-какие проблемы, но недостаточно серьезные, чтобы тебе о них рассказывать. Мой физиотерапевт, Кеннет, не знает, что я пересекла границу штата, но, когда узнает, будет в ярости.

— Потому что это уже слишком, — сказала Бренда. — Я бы тебе не позвонила, но…

— О Господи, дорогая, конечно, ты правильно сделала, что позвонила мне. Главная причина, по которой я никак не могу выздороветь, — это переживания из-за твоей сестры. Я совершенно растеряна. — Эллен Линдон легла на спину и уставилась в потолок. — Это была комната тетушки Лив.

— Я знаю. Помню.

— Лив была сильной женщиной. Даже сильнее, чем твоя бабушка. Тетушка Лив была прекрасным примером для подражания для тебя и твоей сестры.

— Да, — сказала Бренда. — И если она наблюдала за мной последние полгода, она в шоке.

— Я знаю, врачи думают, что у Вики в мозгу может быть опухоль, — произнесла Эллен. — Никто мне этого не говорил, но я знаю, что думают врачи.

— Да, такая вероятность есть.

Эллен тяжело вздохнула.

— Ты знаешь, мать никогда не готова услышать, что ее ребенок болен. Это… самые плохие новости. — Она посмотрела на Бренду. — Ты не сможешь этого понять. Пока. До тех пор пока у тебя не появятся свои дети. И даже потом, я надеюсь, тебе не придется это пережить. — Эллен Линдон расслабилась и закрыла глаза. — Но знаешь, приятно просто находиться здесь. Особенно в этой комнате. Это была детская твоей бабушки и тетушки Лив. Колыбель сильных женщин. Я даже чувствую их силу. А ты чувствуешь?