– Мне надо сказать вам две вещи, – начала она без всяких предисловий. – Обе меня не касаются, а одна, возможно, не касается и вас тоже. Но все, что происходит на палубе «Смоляного», затрагивает нас всех, и как член команды я считаю себя вправе высказаться. Может, это даже мой долг.

От испуга он содрогнулся всем телом.

– Кто-нибудь болен? – вопросил он.

– Ха! – вырвался у нее резкий смешок. Она усмехнулась и, сохраняя на губах улыбку, сказала: – Некоторые называют это болезнью, и лично я не стала бы спорить. Видела, что и вы подхватили эту заразу не так давно.

– Беллин! – предостерегающе бросил он, и она погасила улыбку.

– Капитан, Хеннесси влюбился. В Тилламон Хупрус – женщину, которая гораздо выше его по положению. Решила, что вы, как капитан, должны об этом узнать. Не знаю, как Рэйн Хупрус отнесется к тому, что его сестра путается с простым матросом. У нас тут дружная команда, и даже в трудные времена мы всегда держались друг за друга. Так что когда на борт пытается пробраться неприятность, нам лучше сбросить ее, пока она не поставила на палубу даже ногу.

Лефтрин воззрился на Беллин, а потом перевел взгляд на черную поверхность кофе. Он пытался соображать. Такую новость он совершенно не ожидал услышать. Хеннесси влюблен? Это само по себе достаточно плохо. То, что Хеннесси волочится за женщиной – за пассажиркой его судна, – еще хуже. Особенно за благородной женщиной из семейства, которое только что профинансировало пополнение судовых запасов.

Он глубоко вздохнул и мрачно сказал:

– Я этим займусь.

Это была его обязанность, и он это понимал. Вот только ему хотелось бы знать, как именно это сделать, какую тактику избрать. Наверное, сначала следует переговорить с Хеннесси. Если им руководит его нижняя головка, то это одно дело: Лефтрин прекратит подобное, не задумываясь. А вот если у Хеннесси затронуто сердце… Он подумал о том, какие чувства будит в нем Элис, и вспомнил к тому же, как сурово говорил с ним Седрик, запрещая ее любить. Тогда это его не остановило.

– И еще одно, капитан. Он ей тоже нравится. По-настоящему нравится. Я видела, как она вчера поздно вечером сидела со Скелли на палубе. При таком свете они казались ровесницами, а когда я к ним подошла, то и разговаривали они, как ровесницы. Разговор шел о парнях. – Беллин тряхнула головой и тепло улыбнулась, а потом со вздохом добавила: – И это подводит меня ко второй теме разговора. К Скелли.

Лефтрин хотел было заговорить, но Беллин предостерегающе подняла руку.

– Капитан, вы обещали меня выслушать. Я знаю, что она вам родня. Она и мне родная. Не похоже, чтобы у нас со Сваргом когда-нибудь появился собственный ребенок. Это девочка – она нам обоим дорога. И ночами мы о ней говорили не раз и не видим, чтобы для нее это могло закончиться чем-то хорошим. Мы знаем, на что она надеется. Скелли хочет, чтобы та семья из Трехога отменила помолвку, раз она теперь, наверное, перестает быть вашей наследницей. Но если так и получится и она бросится к этому пареньку, Алуму, то… Ну, тут тоже ничего хорошего не будет. Прямо говоря, он теперь Старший, а она – нет. Он не перейдет на борт, чтобы осваивать корабль и на нем ходить. Ему нужно оставаться со своим драконом. А она, может, и считает, будто сможет уйти со «Смоляного» и счастливо жить на берегу, но так не получится. На месяц или два ее, может, и хватит. Но дальше…

– Знаю, – резко оборвал ее Лефтрин и поднял на нее глаза. – Думаешь, я обо всем этом не думал, Беллин? Думал. Я надеялся, что у нее будет шанс повидаться с женихом, пока мы будем в Кассарике, и, что возможно, эта искорка разгорится. Она очень молода. Возможно, что Алумом она просто увлеклась. Посмотрим. Но этим я тоже займусь.

Она наклонила голову к плечу и, казалось, хотела еще что-то сказать, но только быстро кивнула.

– Не сомневаюсь, кэп. Вы обо всех нас хорошо заботитесь, и о «Смоляном» тоже. Сейчас я вам не завидую. Но я знаю, что вы сделаете то, что надо сделать. И скажете то, что надо сказать.

Беллин тяжело поднялась, допила свой кофе и повесила кружку на место. Отперев двери – сначала в кают-компанию, а потом на палубу, – она ушла. Ветер со стуком захлопнул за ней створку.

Лефтрин еще немного посидел на камбузе, сжимая кружку обеими руками. С палубы до него донесся женский голос. Тилламон. Он подался вперед, чтобы посмотреть через маленькое оконце – и увидел, что она улыбается. Она была без вуали, и отдала распущенные волосы на волю ветра. Сегодня днем дождь прекратился, и на палубу даже падали лучи солнца.

– Но откуда вы узнаете, где ему достаточно глубоко, а где – недостаточно глубоко? – спросила она у кого-то.

– Ну, просто смотришь на лицо реки – и знаешь. – Хеннесси. И голос у него прозвучал необычайно напевно: Лефтрин никогда не слышал, чтобы Хеннесси так разговаривал. – Когда занимаешься этим столько времени, сколько я, то понимаешь просто по одному взгляду.

Лефтрин перешел туда, откуда мог видеть лицо Хеннесси. Да. Бывает, что глубину чего-то можно определить просто по одному взгляду.

– Ох, Хеннесси, – пробормотал он себе под нос, – придется посоветовать тебе, чтобы ты поговорил с Рэйном. Лучше тебе попросить разрешение ухаживать за ней прямо сейчас, а не потом.

Он не представлял себе, что Старший скажет его первому помощнику.

* * *

В дверь каюты постучали. Гест вздохнул и повернулся на узкой койке.

– В чем дело? – рявкнул он.

– Это просто я! – жизнерадостно отозвался Реддинг. Дверь открылась, и он вошел, стараясь ступать твердо и держа в руках поднос с чаем. Он поймал дверь пяткой и попытался ее захлопнуть, споткнулся и едва сумел поставить поднос на столик и не упасть. Чуть сгорбившись, он уперся обеими ладонями в стол. – Скоро будем в Трехоге, а я так и не избавился от морской болезни, – объявил он с бледной улыбкой.

– Мы на реке, парень. Корабль почти не качает. Нам ведь не приходится бороться с волнами.

Гест перевернулся на спину и устремил взгляд в низкий потолок. Может, эти новые корабли и не поддаются действию речной кислоты, однако кораблестроитель слишком плохо позаботился о комфорте пассажиров, хоть и был джамелийцем. Капитан объяснил Гесту, что эти корабли предназначаются для быстрой перевозки грузов, но тем не менее! Его раздражало, что у капитана, у первого помощника и второго помощника на «Новой славе» каюты роскошнее, чем у него. Несомненно, им нет никакого дела до того, как он страдает. Тут не было даже салона для совместных трапез или дружеской игры в рулетку. Им с Реддингом пришлось питаться в их крошечной каюте. В качестве развлечения можно было гулять по палубе – и все. Большая часть корабельных помещений была для пассажиров под запретом. Владельцам придется все это изменить, если в будущем они захотят привлечь много пассажиров.

– Нет. То есть – да, вы правы. Я просто вообще не привык, чтобы пол двигался. – Реддинг сделал паузу, ожидая ответа, а когда Гест не отозвался, он чересчур широко улыбнулся и сказал: – Ну, наверное, эта трапеза будет последней на этом этапе нашего приключения. Мы должны причалить еще до темноты. Мне не терпится увидеть Трехог. Надеюсь, погода станет немного лучше и у нас будет возможность куда-нибудь пойти и пообщаться. Я ведь впервые в Дождевых чащобах, знаете ли.