Аньес подняла голову и неожиданно встретилась взглядом с Рене. Она замерла на месте, собирая мысли в кучу.

– Что ты делаешь в моей комнате? – скорее удивленно, нежели раздраженно, спросила она.

Рене стояла у окна и взволнованно смотрела на неё. Её глаза были полны раскаяния, но это не тронуло Аньес.

– Я хотела… попросить прощения, – нерешительно сказала Рене, сделав шаг ей навстречу.

– Зря, мне это не нужно, – ответила Аньес.

Оставшееся ей время она хотела, как и посоветовал Чарльз, отдохнуть, потому что тряска в экипаже, как она уже знала, не даст ей этой возможности. Да и история с Дерби… Хотелось забыть её, как страшный сон, а не опять обсуждать с кем-то ещё.

– Может быть… Но я должна это сделать, – настаивала Рене.

– Не нужно, – ещё раз и уже громче повторила она.

Аньес резко отвернулась и прошла к комоду. Она стала вытаскивать оттуда мелкие вещицы, которые намеревалась взять с собой. Кое-что она оставит и здесь, ведь не навсегда же она в Рочестер переезжает, скоро вернётся обратно. Такие действия тоже были одним из способов убедить себя в этом.

– Ноллис выпустил меня из Тауэра, ты же помнишь, – сказала Рене позади.

Аньес сжала позолоченный гребень в руках, глубоко вдохнула пару раз, и положила его обратно. Она решила, что возьмёт простой, а этот оставит здесь.

– Но перед этим он говорил со мной… Он обещал, что я снова окажусь в темнице, если не… если скрою, что ты имеешь какие-то отношения с королевскими людьми.

Аньес зажмурилась, пытаясь отогнать слёзы. Было до боли обидно, что она считала Рене подругой. Доверяла ей почти всё, а та переваривала полученную информацию, и что-то из её рассказов доходило до Ноллиса. Ей не хотелось слушать её, не хотелось разочаровываться в ней ещё больше. И не только в ней, но и в себе тоже: она не должна была ей верить, не должна была настолько открывать свою душу, не должна была…

– Аньес, поверь мне…

– Поверь?! – обернулась она, зло глядя на девушку. – После этого ты ещё говоришь мне «поверь»? Никогда не поверю. И не вижу смысла в твоих объяснениях. Я уже и так всё поняла. Можешь уходить.

– Я понимаю, что ты считаешь, что я тебя предала, – покаянно опустила голову Рене.

Аньес тяжело дышала от душивших её слёз и гнева. И сейчас она чувствовала непреодолимое желание задушить Рене, которая смела ещё появиться перед ней, признавала свою вину и, очевидно, рассчитывала получить прощение.

– Так и есть, я не буду этого скрывать. Но я бы не сделала этого… Я ничего не рассказывала Ноллису о тебе и не рассказала бы никогда, – продолжала Рене, – но сегодня он оказался рядом… Я столкнулась с ним, когда уходила от тебя, и он начал меня расспрашивать, где ты… Я не смогла ему соврать… Прости меня за это.

– Это всё? – сухо спросила Аньес, вновь отвернувшись.

С нынешнего дня она не собиралась никому, кроме Чарльза, показывать свои истинные чувства. Лучше оставаться для всех холодной и отстраненной, и тогда меньше людей смогут её ранить. Никогда больше она не позволит случиться подобному тому, что случилось сегодня. И о Рене она забудет. О своей первой и, наверное, теперь уже единственной подруге.

– Да… – тихо ответила Рене. – Ты не простишь меня, верно?

– Верно, – холодно ответила Аньес, молясь про себя, чтобы этот неприятный разговор скорее закончился. Она держалась из последних сил и не была уверена, что выдержит с достоинством эту пытку до конца. – Оставь меня. Я сегодня уезжаю и мне нужен отдых.

– Куда? – поражённо спросила Рене.

Аньес усмехнулась, глядя на изумрудный перстень, красовавшийся на её безымянном пальце правой руки. Это было одной из её собственных покупок в последний месяц. Она помнила, что в тот день была не одна, а с Рене, и именно та посоветовала ей приобрести его. «Оно так идёт тебе!», – восторгалась та, а ювелир, не переставая, кивал, подтверждая, что так оно и есть. И Аньес взяла его, поддавшись уговорам, взяла его, хотя ей была не по душе его громоздкость. Она до сих пор не привыкла ощущать его на пальце. Казалось, что оно тянет её к низу.

– Это тебе совсем не обязательно знать, – сказала она. – Ноллису будет достаточно и того, что я просто уехала.

– Аньес! – воскликнула Рене. – Я ничего не собираюсь ему докладывать!

В этом Аньес была уверена. Сейчас Рене не решится пойти к Ноллису, а потом будет уже поздно. Сняв с пальца перстень, Аньес покрутила его несколько секунд в руках, затем подошла к Рене и вложила ей его в руку.

– Что?… Зачем? – не поняла та.

– Не хочу, чтобы оно было у меня, – пожала Аньес плечами, – а тебе оно понравилось, насколько я помню. Теперь уходи.

К счастью, постучала служанка, которую отправил Чарльз, и Рене, бросив последний взгляд на Аньес, направилась к двери.

К тому времени как служанка помогла ей раздеться и расчесала волосы, Аньес думала, что уснёт. Мыслей о Рене, об отъезде, о Ноллисе – уже ни о чём не было. И это радовало, потому что в противном случае она совсем бы расклеилась. А ей нужно быть сильной, сейчас особенно.

Оставшись, наконец, одна, она направилась к кровати, но стук в дверь прервал её путь.

– Леди Аньес! Леди Аньес, откройте, пожалуйста.

Наверное, служанка забыла что-то ей передать, решила Аньес. Кляня девушку про себя всеми известными словами, она подошла к двери и открыла её. Девушка протянула ей какой-то круглый предмет.

– Это кулон. Он выпал из вашего платья. Наверное, зацепился. И как я только не заметила?…

Аньес недоуменно взяла круглый кулон, на котором алмазами был «нарисован» сокол в полёте, точно зная, что он просто не может принадлежать ей. Она перевернула его и наткнулась взглядом на выгравированную надпись на обратной стороне. Вглядевшись, Аньес прочла её. Наверное, только потому, что чувствовала себя совершенно изнурённой, внешне она никак себя не выдала, даже смогла слабо улыбнуться.

– Спасибо. Да, наверное, зацепился…

Закрыв дверь, Аньес облокотилась о неё спиной, чувствуя, как сильно колотится сердце. С волнением она поднесла кулон дрожащими пальцами прямо к глазам, глядя на надпись «граф Д.». Она не могла поверить, что Дерби посмел подсунуть его. С какой целью? Чего он хотел этим добиться? Возможно, рассчитывал, что эту вещь обнаружит у неё Чарльз?

– Как же я ненавижу тебя, подлец… – прошептала она, опуская руку с зажатым в ней кулоном.

Нужно его выбросить. Ничего хорошего не будет, если кто-нибудь прознает, чей он на самом деле. Сегодня ночью, когда уедет отсюда, тогда же она избавится от этого доказательства её встречи с Дерби. Чарльз был прав: уезжать отсюда нужно немедленно.

Аньес стало не по себе. В её руках была вещь, принадлежавшая Дерби, а в соседней комнате находилась Рене, словам раскаяния которой она, разумеется, верить не собиралась. Один неосторожный шаг – и жизнь её круто изменится. И даже Чарльз не сможет спасти её.