— Это князь! — воскликнул он.

В вороте малицы мелькнула дорогая одежда и причудливая золотая цепь на шее, принятая у знати чуди. На телах погибших было ни ран, ни травм, они не были ограблены. Теплая одежда давала им надежную защиту от холода.

— Да, это князь, — подтвердил Добран. Он бережно опустил тело князя на лед и разогнулся, встав на ноги.

— Хад, все это хад, — сказал он. — Перед бурей они зачем-то поехали через озеро. Наверное, они надеялись, что буря будет обычной. Застигнутые хадом на середине озера, они не смогли спастись. Похоже, что они бросили нарты и бежали к острову в надежде найти там какое-нибудь укрытие. Но хад передушил всех одного за другим. Они погибли тогда же, когда мы укрывались от бури на берегу моря, и хад нас там обошел стороной.

Орвас кивнул. Да, картина произошедшего была предельно ясна, и смертельный оскал хада был виден везде во всей этой мрачной трагедии.

— Не знаю, что могло сподвигнуть князя на столь безрассудный поступок, и что могло заставить отправиться перед бурей по открытому месту. Об этом мы теперь никогда не узнаем. Наши поиски закончились, почти даже не начавшись. Теперь нам остается лишь похоронить тела и отправиться обратно.

Тела были похоронены тут же, на острове. На ровной площадке рядом легли тела погибших соратников князя. Последним в ряду был уложен сам князь. Орвас снял с него цепь и взял его печать — все это следовало вернуть в Бажен, как доказательство гибели князя.

— Прощай, князь! — сказал он. — Ты правил справедливо и хорошо в своих землях. Память о тебе навсегда останется в сердцах нашего народа. Мы обещаем тебе продолжить твои дела и обратить их для блага всех чудин!

Орвас поклонился и отошел в сторону. Вслед за ним, поклонившись, отдали дань памяти и Бус с Добраном. После этого тела были заложены камнями. Там, где они лежали, теперь возвышался каменный курган. Несмотря на его небольшую высоту, он был хорошо виден на острове издалека.

Путники молча удалялись от острова, погруженные каждый в свои мысли. В полном молчании они проехали оставшуюся часть озера и выехали на его берег. На этом берегу росли карликовые деревья и жидкий кустарник, которых, однако, было вполне достаточно, чтобы развести костер. Путники остановились здесь на стоянку. Вскоре в небольшом углублении в снег загорелся небольшой костер, а на нем в котле закипала похлебка из оленьего мяса и крупы.

— Князя теперь нет, — сказал Орвас, ни к кому не обращаясь, и, скорее, отвечая на собственные невеселые мысли. — Теперь, до тех пор, пока не будет выбран новый князь, мы теперь не сможем ничем помочь Северному пределу. Теперь остается вернуться в Бажен и вернуть княжеские регалии в княжескую резиденцию, а мне вернуться в Апинис. Бус, Добран, вам лучше всего будет зазимовать в Апинисе — путь через горы в это время года сейчас невозможен. А по весне вы можете вернуться обратно через перевалы. Если, конечно, Северный предел сможет выстоять в войне с морами.

— Орвас, — ответил ему на это Добран, — согласно Столетнему уложению, наместник представляет княжескую власть в полной мере. Пока князь не выбран — вся полнота власти ложится на него. А это значит, что решение о созыве рати теперь должен принять ты. Прийти на помощь Северному уделу или нет — решать тебе. Но это еще не все. Наши силы в княжестве не слишком велики, и поэтому важно обратиться за помощью к племенам Севера. Несмотря на то, что княжество давно не принимает участия в Совете, формально наши представители могут ставить вопрос о его созыве и выносить на обсуждение любые проблемы. А сейчас такое время наступило, поскольку сейчас стоит вопрос не просто о том, оказывать помощь или нет, а о нашем существовании.

— Пожалуй, ты прав, — ответил ему на это Орвас после некоторого раздумья. — Рискнуть стоит. Тогда нам надлежит как можно добраться до области Спящих озер и просить старейшин о срочном созыве Совета. Согласятся ли они на это или нет — неизвестно, но попытаться все же стоит.

После обеда нарты были снова загружены, и путники отправились дальше на север в сторону Спящих озер.

Вдалеке показался берег моря — береговая линия здесь резко уходила к востоку, и путники снова оказались в непосредственной близости от моря. Вдалеке был слышен гул падающей воды. Чем ближе подъезжали нарты к берегу, тем громче слышались раскаты шума мощного водопада. Вскоре путь им преградила широкая река, воды которой широким потоком устремлялись вниз с крутого берега и текли в залив. Река практически полностью замерзла, только у самого водопада оставался незамерзший участок. Лед казался вполне безопасным, и нарты направились по береговому спуску, намереваясь съехать на лед реки. Первым на ледяную поверхность въехал Орвас, за ним последовал Добран. Упряжка Орваса, оказавшись на гладком льду, набрала большую скорость и оторвалась на довольно большое расстояние от вторых нарт. Лед, по которому ехали путники, был толст, прочен и прозрачен как стекло. Но вдруг Орвас заметил, что толщина льда заметно уменьшается. По всей видимости, здесь было быстрое течение. К этому времени нарты выехали почти на самую середину реки. Внезапно под полозьями нарт что-то предательски затрещало. Орвас подстегнул оленей, стремясь как можно быстрее преодолеть опасный участок. Вдруг он увидел, как от его нарт во все стороны разбегаются линии трещин, бег которых сопровождался громким треском. Время как будто замедлилось. Он зачарованно видел, как медленно бегут по льду трещины. Несмотря на то, что олени неслись во весь опор, ему казалось, что нарты едут очень медленно. Олени, почувствовав опасность, бежали вперед безо всяких понуканий. Вдруг лед провалился под ногами одного из оленей. Большой, матерый бык попытался прыгнуть, чтобы вырваться из смертельной ловушки, но упряжь не дала ему этого сделать. Вслед за ним под лед провалились и остальные олени, потянув друг друга ко дну. Отчаянно барахтаясь в полынье, они пытались удержаться на поверхности. Но лед пошел трещинами дальше, и в следующее мгновение в воде оказались и нарты. Орвас выпал из них и оказался в воде. Тяжелая меховая малица сильно мешала ему держаться в полынье, но, раскинув руки в стороны, он цеплялся за льдины и старался удержаться в быстром течении.

Бус и Добран увидели, что произошло. К счастью, они ехали на достаточно большом расстоянии от упряжки Орваса. Каюр успел резко осадить и остановить свою упряжку, и она встала в десятке саженей от полыньи. Они выскочили из нарт и бросились на помощь Орвасу. Тем временем Орвас продолжал барахтаться в полынье. Но вдруг он увидел, что олени, неспособные освободиться от упряжи тяжелых нарт, которые тянули их вниз, вот-вот пойдут к дну. Орвас выдернул из-за пояса нож и кинулся к оленям. Двумя-тремя взмахами ножа он перерезал мешающую им упряжь, и олени, обезумев, рванулись изо всех сил вперед. Ломая ногами тонкий лед, они отчаянно пытались выбраться на твердую поверхность.

Тем временем, Орвас, освободив оленей из плена упряжки, повернулся в другую сторону, чтобы попробовать выбраться на лед. Но вдруг почувствовал, что его ногу что-то схватило, а затем неумолимо потянуло вниз. Дернув ногой, он понял, что ремни упряжи намотались на ногу, образовав двойную петлю, которая под весом идущих ко дну нарт затягивалась все туже и туже. Нарты были тяжелыми, и с ними было невозможно бороться. Надо было как-то обрезать ремни. Нож он, к счастью, не потерял. Резко рванувшись вверх, он вдохнул побольше воздуха и тут же нырнул. Нарты тут же потянули его на дно. Согнувшись, он дотянулся до ремней и движением острого как бритва ножа смог перерезать упряжь, превратившуюся теперь в капкан. Нарты тут же камнем пошли на дно. Можно было бы всплывать, но Орвас вдруг понял, что держась за льды, он мог удерживаться на поверхности, но сейчас быстрое течение несло его подо льдом. Борясь с течением, он тщетно пытался преодолеть его и добраться до краев полыньи. Стараясь как можно сильнее загребать руками, он пытался продвинуться вперед, но все, на что хватало его усилий — это просто удержаться на одном месте. От интенсивного движения и холода ледяной воды стало уже не хватать воздуха.