Бродарь едва заметно поежился и продолжал, нарочно отклоняясь в сторону от главного повествования с единственной целью помучить слушателя, заставить изнывать от нетерпения.

– Надо сказать, у всех Несуществующих миров (или, как их еще называют, миров-осколков) вообще, и Островного в частности, особый статус. Считается, что они в равной мере принадлежат и амечи и дейвам. Представители обеих рас Высших любят проводить там время, посещая местные праздники и светские мероприятия. При встречах они, как правило, соблюдают вежливый нейтралитет, хотя, конечно, бывает всякое… М-да… Впрочем, к данной истории это не имеет отношения… Так на чем я остановился?

Темьян вопрос проигнорировал, лишь легкая усмешка скривила его губы. Бродарь насупился. Его раздражала та маска спокойствия и безразличия, которую сейчас нацепил на себя урмак.

– Сам понимаешь, Темьян, что жители Несуществующих миров довольно часто общаются с Высшими, поэтому предписываемые им правила поведения гораздо мягче, чем для жителей прочих миров. Им разрешается не падать ниц, первыми начинать разговор, сидеть в присутствии Высших и много чего еще. Короче, обитатели миров-осколков для Изначальных вместо игрушек, живых и послушных, с которыми можно делать все, что душа пожелает: можно приласкать, а можно и сломать… Мьюла как раз и оказалась в числе таких игрушек. Вот только она не захотела быть послушной, и ее оказалось очень трудно сломать. И тогда…

Рассказ продолжался довольно долго. Все это время Темьян просидел на полу у стены, вжавшись затылком в мягкую ткань гобелена. Он отказался перебраться на обитый бархатом диван. Он отмахнулся от бокала с вином. Молча сидел и слушал, и его бесстрастное лицо не выражало ни единого чувства.

– Теперь ты понимаешь, каковы на самом деле Боги? – пылая праведным гневом, брызгал слюной Бродарь. – Под Богами я подразумеваю обе расы Изначальных, поверь, они стоят друг друга!

Темьян молчал. Его лицо по-прежнему напоминало маску.

– Ты понимаешь, что ни те ни другие не достойны того, чтобы жить, а уж тем более править?

Темьян молчал.

– Зато теперь ты можешь одним махом отомстить им всем! – повысил голос Бродарь, требовательно склоняясь к лицу Темьяна. – Мы уничтожим эту пропитанную горем и жестокостью вселенную и создадим другую – справедливую и… – Бродарь осекся под взглядом урмака. Он никак не мог понять, что означает этот взгляд. Он силился и не мог понять, о чем сейчас думает Темьян, какие чувства испытывает.

Бродарь смешался. Пауза затягивалась.

– Так что ты решил? – наконец спросил помощник Творца, невольно перенимая бесстрастное выражение лица своего визави. – Темьян, ответь, ты с нами?

И Темьян ответил…

P. S.

Похоже, только теперь Творец узнал, что такое настоящее бешенство. ЕМУ казалось, еще миг – и ЕГО хватит удар. ЕМУ недоставало слов, чтобы выразить свое отношение к тому, что только что произошло.

ОН не мог ругаться – ОН позабыл все ругательства. ОН не мог говорить – ОН растерял все слова. ОН не мог дышать – ОН разучился это делать.

Стиснув кулаки, ОН с яростью смотрел на своего оплошавшего помощника. ОН доверил ему всего один разговор из трех. Самый простой разговор! И Бродарь бездарно провалил его. Провалил! Такой разговор! И это имея на руках два сильнейших козыря! Первый, разумеется, Нефела. За возможность быть с ней Темьян готов перевернуть небо и землю. А второй – леденящий кровь рассказ о судьбе Мьюлы. Темьян должен был почувствовать жгучую ненависть к Высшим и страстное желание отомстить за мать.

Да, расчет был точен, и только Бродарь виновен в неудачном исходе разговора. Очень жаль, что Зверь не прибил его на месте, как и собирался. Но Бродарь оказался ловчее и буквально выкинул Зверя из чистилища.

Все. Теперь Темьяном невозможно будет управлять. Отныне он становится не только ненужным, но и опасным. Значит, умереть должны все трое: и Волшебник, и Должник, и Зверь.

Ладно, нужно успокоиться. Ничего еще не потеряно. Все еще можно поправить. Нужно только непременно уничтожить эту назойливую троицу. И у Творца есть кое-кто, способный с легкостью сделать подобное.

Творец злорадно ухмыльнулся: то-то будет неприятный сюрприз для Темьяна, когда он увидит, с кем именно ему придется иметь дело!

Да, наверное, пора вводить его в игру… Хотя… Нет, еще рано. Еще не испробованы остальные возможности. А козырной туз, он на то и козырной, что появляется в последний момент, когда уже раскрыты все карты. Появляется и запросто бьет козыри противника!

Ладно, игра продолжается.

– Ступай, – почти спокойным голосом сказал Творец Бродарю, – я хочу остаться один.

Бродарь с видимым облегчением бросился к дверям. А Творец задумчиво походил по комнате, вспоминая.

Мать Темьяна… Мьюла… То, что услышал от Бродаря Темьян, было правдой лишь отчасти. Да, действительно, ее путь однажды пересекся с двоими Высшими. И действительно, в этой истории хватало и крови, и подлости, и предательства… и самопожертвования, и мужества, и любви. Вот только о последних трех моментах Темьяну как раз знать было не обязательно…

Гонит рок нас по жизни битой, как мячи,

Ты то влево, то вправо беги – и молчи!

Тот, кто бешеный гон в этом мире устроил,

Он один знает смысл его скрытых причин.

Омар Хайям

С высоты драконьего полета город напоминал кружево, небрежно брошенное посреди темно-синей глади Океана: сотни звездочек-островков причудливых форм соединялись перешейками и мостами в единое целое под названием Армион. На некоторых островках размещался целый квартал, на других – всего одна улица, но особой роскошью считалось, когда крошечный островок занимал один-единственный особняк.

Город-кружево являлся столицей Дарии – самого крупного государства Островного мира. Армион строился больше ста лет по единому проекту, разработанному высшими магами-архитекторами Дарии. Здесь имели право селиться только представители самых древних родов аристократии, в жилах большинства из которых текла благородная кровь королей. Менее знатные селились на небольших островках-усадьбах, причудливыми кляксами разбросанными по Океану на небольшом расстоянии от столицы. Чем дальше от Армиона, тем беднее острова. Их набережные уже не прятались в гранит – его заменял обычный камень, а дома строились не из мрамора, а из простого кирпича-сырца или дерева. Множество островов вообще не подвергались декорации, сохраняя свой первозданный облик – скалистые, песчаные или галечные берега и заросли нетронутого леса вперемешку с расчерченными бороздами рисовыми полями и плантациями сахарного тростника – на юге, полями пшеницы и ячменя – севернее. Некоторые острова покрывали горы, изрытые каменоломнями, шахтами и рудниками. Самыми ценными были те, где разрабатывались жилы розового нефрита. Один из таких островов под названием Тавага и был родиной Мьюлы.