Широко расставив ноги, он поднимал меч и с выдохом одним ударом отсекал голову, которая отлетала чуть не на метр, кровь фонтанами била из бездыханного тела. Офицер отходил в сторону, чтобы вместе со зрителями полюбоваться своим мастерством.

В японских оккупационных войсках на территории Китая было устроено нечто вроде соревнования среди различных подразделений: кто убьет больше китайцев. Унтер-офицеры и рядовые разбивались на пары: один орудовал мечом, другой считал отрубленные головы и отбрасывал их в сторону. Холм из отсеченных голов быстро рос.

Китайцев было много больше, чем японцев, которые их убивали. Но они не посмели восстать и броситься на своих мучителей. Они покорно ждали, когда придет их очередь умереть. Это происходило в 1937 году в городе Нанкине, который был столицей и древнейшим культурным центром Китайской республики.

Японское командование сразу после капитуляции в августе сорок пятого постаралось уничтожить следы своих преступлений. Высшие офицеры и чиновники жгли бумаги, казавшиеся им опасными. Среди них были документы, относившиеся к трагедии города Нанкина. Взятие города вошло в историю как «изнасилование Нанкина». Так это и происходило — в прямом и переносном смысле. Такого массового изнасилования женщин мировая история еще не знала.

Столетиями река Янцзы с запада и горы с востока надежно прикрывали город от врагов. В 1937 году Нанкин превратился в ловушку для оборонявших его солдат. В конце ноября японские войска начали наступление на город. Наступающих японских войск было двести тысяч, им противостояло больше семисоттысяч китайских солдат и офицеров. Оружия и боеприпасов китайским войскам хватило бы на пять месяцев осады. Историки недоумевают и по сей день: почему при таком большом гарнизоне город сдался всего через четыре дня, вечером 12 декабря 1937 года?

Первоначально армия намеревалась оборонять город. Гарнизон был усилен. Солдаты рыли траншеи, прокладывали линии связи, пытались укрепить городскую стену, оборудовали пулеметные гнезда. Ворота были забаррикадированы, пропускали только военный транспорт. Но знающие люди предчувствовали, что город будет сдан, и спешили покинуть Нанкин. Сокровища дворцового музея — практически все культурное наследие Китая — были упакованы и погружены на судно. Глава государства Чан Кайши, его жена и советники покинули город на самолете. Сомнений не оставалось — Нанкин сдадут.

Японцы обладали абсолютным превосходством в воздухе. Во время боев за Шанхай соотношение было один к десяти в пользу японцев. Нанкин вообще остался без авиации, последние самолеты улетели вместе с Чан Кайши. Правительство прихватило с собой и современные средства связи, и китайские войска не могли наладить связь между собой.

В Нанкине были собраны части, сформированные в разных районах Китая, где говорят на различных диалектах, и они элементарно не понимали друг друга. Большинство солдат были мобилизованы в армию насильно и не горели желанием сражаться. Боевая слаженность отсутствовала. Японцам было легко бить многочисленную китайскую армию по частям.

Чан Кайши телеграфировал командующему обороной города:

«Если вы не в состоянии удержать город, можете использовать ситуацию и отойти, чтобы сохранить и переформировать войска для будущей контратаки».

12 декабря, в три часа утра, когда еще не рассвело, командующий обороной города устроил военный совет в своем доме. Он сказал, что фронт развалился, удержать городские ворота невозможно и Чан Кайши приказывает отступить. Ни один из генералов не предложил сражаться до последнего.

Организованный отход превратился в бегство. Солдаты бросали оружие, переодевались в гражданскую одежду, пытались убежать. Но бежать было некуда. Переплыть Янцзы никто не мог. Сотни тысяч китайских солдат оказались в руках японцев.

Если бы Чан Кайши не приказал в последнюю минуту отступить и китайские солдаты сражались бы за город, жертв среди гражданского населения, скорее всего, было бы меньше. Конечно, японская армия, лучше вооруженная и обученная, в конце концов одолела бы обороняющихся. Но долгая и упорная борьба, во-первых, обескровила бы японскую армию, во-вторых, сбила бы с нее спесь. Японцы побоялись бы вести себя так нагло с китайцами, опасаясь мести. А с теми, кто сдался практически без сопротивления, они не церемонились.

Судьба Нанкина решилась, когда генерал-полковника Иванэ Мацуи свалило обострение его давней болезни — туберкулеза. Генерал Мацуи отдал приказ по войскам, в котором говорилось, что вступление императорской армии в столицу чужого государства — историческое событие и следует вести себя достойно, соблюдать порядок и уважать местное население. Но заболевшего генерала на посту командующего сменил член императорской семьи — принц Ясухико Асака.

5 декабря принц вылетел из Токио на самолете и прибыл на фронт через три дня. Ему доложили, что в городе скопилось около трехсот тысяч китайских солдат, и они готовы капитулировать. И тогда принц распорядился: «всех пленных убить».

13 декабря все части японской армии до батальона включительно получили приказ командования:

«Все военнопленные должны быть казнены. Метод казни: разделить пленных на группы по двенадцать человек. Каждую группу расстреливать отдельно».

Расстрел избавлял японское командование от необходимости кормить пленных. Кроме того, рассудили японцы, расстрелянные пленные уже не уйдут в партизаны и не вернутся в строй китайской армии.

Во время осады города самолеты разбрасывали листовки, на которых улыбающийся японский солдат держал на руках китайского мальчика и было написано:

«Все добрые китайцы, которые вернутся в свои дома, будут накормлены и одеты. Япония желает быть хорошим соседом тем китайцам, которые не позволят себя одурачить таким монстрам, как Чан Кайши».

Но это была всего лишь пропаганда. С точки зрения японцев, пленные китайские солдаты не заслуживали милосердия: они опозорили себя.

— Солдат не сдается в плен, — не скрывая своего отвращения, говорили японские офицеры. — Если солдата побеждают, он должен уйти из жизни. Но никто из вас не сохранил ни капли мужества, чтобы поступить так. У нас нет средств кормить вас. Мы предполагали, что имеем дело с достойным противником. Если мы начнем вас кормить, то лишим горсти риса японского ребенка, который имеет на нее больше прав, чем вы.

Китайским солдатам обещали, что их переправят на другую сторону реки Янцзы. Только возле реки, увидев, что нет никаких средств переправы, они начали беспокоиться. Но тут японцы уже открыли огонь. Когда военнопленные превратились в гору неподвижных тел и больше не раздавалось ни криков, ни стонов, японские солдаты методично протыкали каждое тело штыком.

Параллельно японские солдаты обходили дом за домом, проверяя, не прячутся ли там китайские солдаты. Убивали всех молодых мужчин, не вникая, военный перед ними или штатский. Они стреляли в стариков и женщин, если те слишком медленно исполняли приказы. Трупы валялись повсюду.

Японцы потребовали держать открытыми все двери в городе. Если владельцы магазинов пытались закрыться, в