часовни человеку было лет сорок, он ловко передвигался на двух костылях. Роста он был невысокого, с длинными сальными волосами. Под глазами залегли круги, щеки покрывала щетина.

– Что ж, посмотрим, что такое… – Тео внимательно оглядел меня, но кругленький повар вылез вперед с ответом:

– Слонялся в окрестностях деревни, я его обнаружил.

– Я не слонялся, – возразил я.

– Кто ты? – спросил Тео.

– Меня зовут…

– Нет. Неважно, как тебя зовут. Здесь нам плевать на имя. Я спросил, кто ты.

Я не знал, что ответить. Забавно, но я никогда над этим не задумывался.

– Я тебе помогу. Что ты здесь делаешь? – Тео оперся на костыли, притворяясь заинтересованным.

– Это мое дело.

– Боюсь, уже нет, – ответил тот, ища одобрения столпившихся вокруг людей. – Видишь ли, мы не очень любим, когда к нам заходят без предупреждения.

– Да, я уже понял.

Почему меня так раздражал этот тип? Было в нем что-то такое… Я не знал его, но голос… Не то что какой-то особенный, просто…

– Кажется, ты не солдат.

– Верно. Сам догадался?

– Да, похоже, это он, – сказал Тео, обращаясь к остальным, и все как будто успокоились.

– А? – спросил я одновременно заинтригованно и раздраженно.

– Она говорила, что ты придешь.

– Она? – Сердце чуть не выскочило у меня из раны на груди.

– Мы знаем ее как Беляночку. Другие зовут ее Ангелом Смерти, Кровавой Фермершей и так далее, всех имен не перечесть. У людей есть фантазия. Думаю, ты тоже знаешь ее под каким-то другим именем.

Я знал ее под настоящим именем, а не по пошлым прозвищам. Кровавая Фермерша, серьезно? Какой шутник до этого додумался? В любом случае речь шла о Хлое, я был уверен.

– Она жива? – спросил я Тео, который по-прежнему интриговал меня. Почему казалось, что он мне знаком?

– Пять месяцев назад была жива. Заходила сюда, домой (эта фраза царапнула меня), но не осталась даже на день. Вряд ли ты знаешь, но никого так не ищут, как ее. За ней пол-армии бегает с тех пор, как она прикончила Генерала Границу и его людей. Оставила в живых одного, чтобы все рассказал.

– Она убила Миранду?

– Да, в одиночку. – Тео махнул рукой, и этот жест что-то мне напомнил. – Труп висел на дереве, повязка во рту, глазницы пустые. Никогда нельзя верить всему, что говорят, но она и не на такое способна. Говорят, выстрелила с пятисот метров, если не больше, и вышибла ему последний глаз.

– Где она?

– Хотела бы, сама бы тебе сказала. Но она ушла молча. Боялась привести солдат сюда или к тебе, – Тео выделил последние слова, будто в исчезновении Хлои была и моя вина.

Но мне было плевать, что говорит калека со знакомым голосом.

– Мне нужно найти ее.

– Увы, это невозможно. И уж если мы заговорили о невозможном… Как ты нас нашел? Деревню могут найти только те, кто бывал здесь раньше.

– Я увидел дым и пошел на него.

Раздались смешки и недоверчивые комментарии вполголоса: “Ну да, ну да. Мы обычно специально разводим костры, чтобы нас заметили. И одеваемся поярче, помоднее”. И новые смешки.

– Правда. Если не верите, спросите вон тех ребят. – Я указал на группку людей справа от себя, среди которых были и юные лучники.

Мои акции поднялись, потому что на пристыженных лицах мальчишек был написан ответ. Тео бросил на них испепеляющий взгляд. Стоявшая рядом женщина дала каждому по совсем не шуточному подзатыльнику, и что-то подсказывало мне, что наказание за неосторожность этим не исчерпается.

– Хорошо. Можешь остаться на ночь. Но завтра уходи на рассвете. Поскольку ты это ты, поскольку ты ее друг, мы верим, что ты никому ничего не расскажешь.

– Спасибо.

– Не мне. Если бы не она, мы давно бы тебя убили. И уж коли мы оставляем тебя в живых… умеешь ты делать что-нибудь полезное? Готовить? Стрелять? Охотиться? Ловить рыбу?

– Играть на гитаре.

– Музыкант! – издевательски воскликнул Тео. – Отлично! Сможешь заработать себе на ужин. – Он сказал это как что-то остроумное, но я давно уже привык зарабатывать на пропитание музыкой.

На прощанье Тео сделал еще один жест – и жест этот перенес меня в прошлое, когда я был маленьким, у меня были любящие родители и уютный дом. А именно он подмигнул и, наставив палец, как пистолет, сделал вид, будто стреляет в меня. Я остолбенел. Пусть ему все равно, как зовут меня, но мне не все равно, как зовут его. Очевидно, не Тео. Его настоящее имя было Матиас, и вся злость, которую я похоронил много лет назад, вырвалась наружу, тысячекратно усилившись.

Кровь вскипела, я утратил всякую логику и соображение – все то, что могло подсказать мне, что не стоит, например, тут же бросаться на мерзавца, потому что меня убьют, и это единственное, чего я добьюсь. Но я бросился на Тео, как дикий зверь. Мы повалились на землю, костыли полетели в разные стороны. Я руками обхватил его шею и сдавил что есть мочи. Вложив в этот порыв все, что я чувствовал. Абсолютно все. Мысли о Полито не оставляли меня ни днем ни ночью, я не мог ни есть, ни спать, не мог дышать, не мог жить.

Я сжимал шею несчастного Тео, а тот растерянно смотрел на меня лезущими из орбит глазами, пытаясь вырваться. Очевидно, мой приступ ярости застал всех врасплох, потому что люди не сразу поспешили Тео на выручку. Наконец я почувствовал, как чьи-то руки оттаскивают меня, но только крепче сомкнул пальцы; лицо у Тео стало синеть, а руки бессильно повисли. Люди бросались на меня с воплями, но я не сдавался. Наконец кто-то с силой ударил меня по затылку ружейным прикладом, и я упал на свою жертву.

Когда я очнулся, голова кружилась, я не мог сообразить, где нахожусь. Откуда несет… дерьмом? Перед собой я увидел Матиаса, нас разделяла дверь из толстых прутьев. Моей тюрьмой был загончик, используемый в качестве лошадиного стойла. На полу валялись грязные пучки соломы. И кучи навоза.

– Кто ты? – спросил Тео, увидев, что я очнулся.

– Интересно стало? – Я оторвал голову от навозного пола и прислонился спиной к каменной стене.

– Кто тебя прислал?

– Никто.

– Осмотрись хорошенько. И подумай… – брезгливо проговорил Тео. – Мне все равно, что она скажет. Будь ты ей хоть брат родной. Не ответишь на мои вопросы – умрешь. Может, от холода; может, от голода; может, от лихорадки… Я видел твою рану. Ты и так одной ногой в могиле, так что отвечай. Кто тебя прислал? И почему ты хотел убить меня?

– Потому что я знаю,