Калифорния преизбыточествует в рогатом домашнем скоте и лошадях, кои водятся без призрения в лесах и распространились многочисленными табунами даже до реки Колумбии. Правительство гишпанское, чтобы предупредить вред, наносимый сим скотом на нивах, определило каждый год убивать оного от 10 до 30 тыс.; напротив того, Охотский и Камчатский край имеет в таковом скоте величайшую нужду, терпя весьма часто всеобщую голодовку…»

Булдаков писал, что когда Резанов закупил в Калифорнии зерно (замечу — заранее предназначенное гнить), то было убито несколько сот голов скота только для того, чтобы в их шкуры это зерно положить, а мясо просто бросили…

А на другом берегу Тихого океана — в месяце морского пути от Калифорнии — сибиряки пухали с голоду…

Однако не все было гладко и в солнечной Калифорнии, потому что, написав все это, «первенствующий директор и кавалер» продолжал: «Калифорния имеет величайший недостаток в полотнах всяких и железе. Вместо сего последнего употребляются там для укрепления домовых строений в связи кожаные ремни, поддерживающие даже потолки и все прочее, висящее с большой тягости. Россия же не только сего металла, но и полотен имеет в преизбытке и может без оскудения себя снабдевать оными другие страны».

Итак, налицо была не то что возможность взаимной выгоды, а широчайшая многоплановая перспектива. Тем более что Булдаков — по записям покойного Резанова — приводил мнение калифорнийского губернатора «дона де Ариллаги» (Хосе Хоакина Арильяги): «Ежели бы двор мадридский знал нужду здешнего края, то бы, верно, приступил к взаимным с Россиею торговым связям».

Резанов намекнул Арильяге, что хлеб в русские владения можно возить и из Кантона, но лучше и проще — из Калифорнии, если на то будет согласие Мадрида.

Арильяга поддакивал и одновременно жаловался на «наглость «бостонцев» — мол, и контрабандную торговлю ведут, и, как писал Резанов, «беспрестанно смуглируют по берегам и всеми наглостями ищут средств… водвориться в испанских владениях».

Поэтому русский камергер и испанский губернатор смотрели на проблему одинаково — если выступать совместно, договориться об общем крейсировании «для охранения своих новых подданных» с выделением для этого «по фрегату или военной корветте», то «колонии процветать будут, а берега наши, составляя взаимную между собой связь, всегда обеими державами равно будут защищаемы и никто уже между ними водвориться не отважится»…

Особой радости от новых соседей испанцы не испытывали (и основание Форт-Росса им ее не прибавило). Но русские были все же лучше «бостонцев», тем более что американские купцы были лишь предвестниками будущей экспансии уже политической, за которой у янки логически следовала уже прямая аннексия.

Булдаков просил Александра о договоренности с мадридским двором насчет свободной посылки в Калифорнию не более двух кораблей в год с заходом в Сан-Франциско, Монтерей и Сан-Диего.

По указанию императора Румянцев снесся с русским послом в Мадриде Строгановым. Но тут в Испании начались крупные политические перемены, и дело заглохло. А Румянцев 1 (13) декабря 1809 года сообщил правлению РАК, что царь позволил организовать в Калифорнии русское поселение — «на воле учредить оное от себя, обнадеживая во всяком случае монаршим своим заступлением»…

Так калифорнийская идея получила новое развитие и, если читатель помнит, в 1812 году Иван Кусков-Кусов утвердил ее закладкой Форт-Росса.

К началу XIX века, как и в XVII веке, вся Калифорния (и материковая Верхняя, и полуостровная Нижняя) входила в состав испанской Мексики. Форт-Росс, однако, находился за пределами испанской колонизации — Иван Кусков его так и ставил.

Еще до Кускова, в 1804 году, тут побывал служащий РАК мореход Швецов. По заданию Баранова он во главе отряда промышленников на двадцати байдарах прошел от Кадьяка до бухты Сан-Диего на границе Верхней и Нижней Калифорнии.

В 1808 году он свой поход повторил и, не доходя залива Сан-Франциско, открыл залив Румянцева (Бодега) у 38-го градуса северной широты. На берегу он заложил медную доску с гербом и надписью «Земля Российского владения».

Вот примерно здесь (чуть выше к северу) Кусков и выбрал место для Росса.

ТО, ЧТО испанцы фактически признавали права России на этот небольшой анклав, доказывается уже тем, что они никаких официальных дипломатических демаршей в адрес новых соседей не предпринимали, а просто «подперли» в 1817 году свои владения «снизу», заложив южнее русского поселения — между Форт-Россом и Сан-Франциско — свои миссии Сан-Рафаэль и Игнацио.

А далее события развивались так…

Как мы помним, в 1821 году Мексика провозгласила независимость от Испании. И вот Мексика-то вдруг потребовала ликвидации русской колонии. Но, конечно же, не по собственной инициативе. Проблема была не в претензиях мексиканцев, а в том, что дело шло к аннексии Верхней Калифорнии Соединенными Штатами.

Штаты тогда изображали «сближение» с нами (позднее, уже при Николае, им в этом активно подыгрывал проамериканский российский посланник в США Бодиско), и поэтому действовать им приходилось окольными путями, в которых янки и их наднациональные патроны были мастерами ничуть не меньшими, чем в наглом (если позволяют) прямом напоре…

Ведь одно дело — ликвидировать Форт-Росс руками мексиканцев, а потом ликвидировать юрисдикцию Мексики над этой территорией. И совсем другое дело — вначале ликвидировать юрисдикцию Мексики, включить Калифорнию в состав США, а затем уже самим потребовать от России ликвидации Форт-Росса.

Смотришь — так можно было разозлить даже лояльного к янки Александра, а впереди были петербургские переговоры о затеваемых конвенциях.

Затевать с нами ссору Штатам было ни к чему, и они запустили вперед «горячих» мексиканских кабальеро… Вообще-то, уважаемый мой читатель, сказанное выше — чисто моя личная трактовка событий. «Записные» историки от нее могут и поморщиться — документов-то нет!

Но чего уж там! Что мы — методов янки не знаем, что ли!

Шли годы… Серьезного подкрепления не получал ни Форт-Pocc, ни Русская Америка. Окружаемый американцами, Форт-Росс можно было бы и удержать, но для этого нужна была сила не одной, то ли государственной, то ли частной, компании, а воля всей державы. Ведь даже в 1848 году, когда Верхняя Калифорния по договору Гуаделупе — Идальго отошла к США, Сан-Франциско был небольшим портом с населением в 2000 человек.

Фердинанд Врангель в бытность свою правителем Русской Америки вел, скажем, неофициальные переговоры о сохранении колонии в обмен на признание мексиканской независимости, но — без успеха.

Нужны были решительные действия — и экономические, и политические. Однако Николай — в чем другом гордый, на это не пошел. На него устойчиво влиял Нессельроде. И в декабре 1841 года Форт-Росс был продан американцу швейцарского происхождения Джону Суттеру (встречается и — Саттер, Иоганн Зутер) за сорок тысяч долларов (до этого он уже основал рядом с нашим поселением свое). Итак, великую державу в роли владельца этих мест сменил авантюрист-скваттер.