борьбе [107], и даже Карабатыр, который из-за своих прежних проделок в отношении русских не рисковал к ним перейти и после смерти своего отца, хотел завоевать у народа лучшую славу для себя, пользовался каждым случаем, чтобы вредить русским и энергично помогал Хаджи-Измаил-паше. Один из влиятельнейших тамад шапсугов Ту-эфенди, который пользовался на побережье большим уважением [108], всегда держал наготове около 2000 воинов с гор для поддержки охваченных войной равнин. Из Убыхии время от времени тоже отправлялись военные отряды на помощь шапсугам. При нашем отъезде мы, естественно, оставили наши орудия и остатки боевых припасов шапсугам, которые не знали, что с ними делать. Лейтенант Арановский отобрал нескольких русских перебежчиков для службы при орудиях и принимал участие с одним шестифунтовиком во всех походах абазов против русских в 1860 году, расстреляв, таким образом, остатки оставленных нами боевых припасов.

Русские к концу октября покинули свои позиции на реках Иль и Шепш и возвратились назад за Кубань, не докончив постройку своих крепостей и не заняв их войсками. Они лишь снова восстановили крепость на реке Абин, которую уже занимали в 1854 году. Все это вторжение неприятеля сопровождалось очень значительными потерями для жителей шапсугских равнин, около 300 дворов было сожжено, а многие абазы потеряли все скошенное ими сено в кубанских степях, а также значительную часть урожая хлеба. Зимой 1860/61 года неприятель делал различные набеги из Адагума и Абина на Шипс, Шапсогур, Богондур и Верхний Абин, но всегда бывал отброшен назад с потерями. Операции неприятеля против этих гористых и богатых лесом областей, которые были ему почти совсем неизвестны, оказались уже несравненно более трудными, чем действия в Натухае или на равнинах Шапсугии и Абадзехии. Но что было наиболее чувствительным для адыгов, особенно для прибрежных – это строгая блокада портов. Кроме разрешенных по Парижскому трактату 10 военных пароходов русские имели еще находившуюся в непрерывном рейсе легкую парусную флотилию, которая охотилась за идущими из Анатолии сандалами.

Весной 1861 года два русских корпуса в количестве около 12 000 человек оккупировали прошлогодние позиции на реках Иль и Шепш. Большой же корпус, до 30 000 человек, разбил лагерь между крепостями Адагум и Абин и начал оттуда действия двумя колоннами по направлению к Геленджику, где высадилось несколько тысяч человек. Одна колонна двинулась через Шапсогур и Малый Абин на дорогу в Добу, вторая вторглась по лесной тропе, налево от дороги, в Адерби и оттуда – на Геленджик. «Инвалид» опубликовал в 1861 году блестящий рапорт об этой операции и восторгался особенно тем, что русские войска расположились лагерем в бывшей главной квартире «флибустьеров» (так остроумно называет нас московитская газета). Впрочем, этот совершенно бесполезный поход так много стоил русским, что они больше не пользовались этой дорогой, но отступили назад, в свой лагерь через Суджук и Натухай. При защите Адерби Хаджи-Измаил-паша развил большую энергию. В продолжение всего лета 1861 года неприятель неоднократно пытался устроить коммуникационные дороги между лагерями в Шапсугии, но встретил такое решительное сопротивление, что должен был оставить свое намерение.

В продолжение этих двух лет ни натухайцы, ни абадзехи не принимали участия в войне, так что храбрым шапсугам приходилось сражаться одним. Но осенью народ в Абадзехии начал все более волноваться. Наиб совершил паломничество в Мекку и по возвращении оттуда больше не показывался среди русских. Единичные стычки случались на реках Шавготче и Лабе между русскими и некоторыми отрядами абадзехов. Зимой, однако, война вспыхнула с новой силой, теперь уже все племена Адыге, за исключением жителей Натухая, приняли участие в сражениях.

С 1856 года, т. е. в течение 6 лет, русская армия и государственные политики были в состоянии привести только пятнадцатую часть независимых абазов к видимому подчинению или, лучше сказать, к кратковременному перемирию. К тому же Натухай – область, которая была лучше всего известна русским и благодаря своей открытой поверхности и своему географическому положению могла быть защищена только с большим трудом. И в продолжение этих шести лет царское правительство не жалело ни денег, ни людей. Это заставляет думать о еще достаточно долгом сопротивлении адыгского народа, хотя не подлежит сомнению, что по истечении еще нескольких лет жители шапсугских равнин будут истреблены и загнаны в горы. Тогда уже начнется решительная борьба, и хотя система крепостей приносит очень запоздалые плоды, но рано или поздно страна Адыге попадет в руки русских.

Хотя, как я уже указывал в начале этой работы, абазы никогда не смешаются с московитами, как дагестанские потомки татар и лезгинские потомки иудеев, участь которых уже решена, но если одна часть их погибнет в бою и в ссылке, то другая часть будет стараться спастись от русского рабства эмиграцией в Турцию и попадет из огня в полымя.

Русские начнут тогда заселять столь важное для них побережье колонистами из Великороссии и казаками, а окончательное разоружение Грузии, Имеретии и других народностей Кавказа потребует еще некоторой борьбы, но может быть проведено уже без особых трудностей.

Всегда столь губительная для абазов моральная интервенция турок может только облегчить горцам переселение в Турцию. Еще в Абазии я заметил усилия со стороны Турции в том направлении, чтобы абазы колонизировали Румелию и Анатолию; тотчас же после моего прибытия в Константинополь я, к моему ужасу, увидел, что организована форменная пропаганда для того, чтобы побудить абазов, так же как и крымских и казанских татар, к переселению в Турцию. Иммиграция татар имела еще некоторый смысл, хотя для этого потребовались бы иные средства и иная администрация, чем турецкие. Но чтобы уговаривать абазов к бегству из их гор и чтобы сдачей этого пункта, не стоящего Порте ни гроша, очистить важнейшую позицию между Россией и Малой Азией – для этого действительно нужно было, чтобы господа наши совершенно потеряли голову.

Я приложил в Константинополе все усилия к тому, чтобы разъяснить туркам этот безграничный faux pas их политики, но добряки полагали, что смешением болгарского населения вдоль по Дунаю и по обеим сторонам Балкан с татарскими и абазскими, или, как они называют, черкесскими, переселенцами им удастся создать преграду между Константинополем и Европой и подавить местное христианское население этой магометанской иммиграцией. Они не догадываются, что благодаря этой глупой политике они материально и морально работают как на Кавказе, так и в Европе в пользу России и поэтому сами не достигают ни малейших успехов. Турецкая администрация так ничтожна, что благодаря татарской колонизации обогащаются лишь несколько сановников, имеющих на это полномочия, а тысячи несчастных татарских семейств подвергаются ужаснейшим