Все же ему удалось сделать это, разыскать человека среди населяющих Россию четырехсот миллионов. Почти невероятно, но факт. И почти без затрат, разве несколько десятков тысяч рублей, розданных Елене и другим людям, могущим помочь в поисках Ляхова, — это деньги, если на кону миллионы? Так игрок раскидывает фишки по разным полям рулетки в надежде, что где-нибудь повезет.

Ну, вот и повезло. Завтра они с ним встретятся, все обсудят и договорятся, конечно. Хотел бы он увидеть человека, способного устоять перед предложенной суммой, получить целое состояние ни за что.

А если начнет слишком уж упираться, всегда есть способы сделать человека сговорчивым.

Тогда откуда неприятное чувство тревоги?

Он боится, что Ляхов не придет на свидание к своей даме? Отчего вдруг? Его никто не заставлял назначать ей встречу. Не захотел бы, распрощался, выйдя из машины, и все.

Остается подождать всего полсуток.

Разве что в последний момент судьба выкинет коленце, как иногда любит это делать. Попадет, к примеру, господин Ляхов под автомобиль и унесет с собой в могилу тайну мирового значения.

Нет, нет, только не думать о плохом…

А вот того, что Ляхов может навести на него какую-нибудь из служб безопасности, Глан отчего-то совсем не опасался. Не монтировался такой сюжет.

Однако другой человек считал иначе.

— Вы что, бывший начальник госбезопасности? Вы все так хорошо знаете? С чего вы вдруг так вообразили? А что, если по вашему следу уже идут агенты МГБ, военной контрразведки, Интерпола, израильской СД, да чьи угодно?

— Прежде всего, Станислав Стефанович, я считаю так, потому что это крайне маловероятно по целому ряду причин. Прежде всего, мы с вами живем отнюдь не в серьезном полицейском государстве, где действительно каждый шаг любого гражданина под строгим контролем. Здесь, по большому счету, ничего никому не нужно.

Мне приходится встречаться с очень многими людьми по весьма щекотливым вопросам, и за последние пятнадцать лет я не имел никаких неприятностей.

И как вы себе вообще представляете такую «операцию»? Сигареву мы нашли в Аргентине. Для этого мне пришлось выходить на контакт с очень многими, и что? Человек побежит в полицию или контрразведку с сообщением, что некто спрашивал у него, не помнит ли он, как звали последнюю подругу его бывшего однокурсника?

Далее, сама Сигарева, конечно, удивилась, когда к ней подошел «Херардо». Но и там все было обставлено на столь личном уровне, что повода афишировать встречу — никакого. Что, мужу об этом сообщать? Ну и так далее.

Вот то, что они все-таки встретились, — это действительно случай. Поразительный. Один на миллион. Срежиссировать такую встречу невозможно по определению. И надо этот случай использовать.

— Восхищен вашим оптимизмом. А если все обстоит несколько иначе? И это очень четкая подставка? Сразу после вашей с ней встречи на бульваре она связывается с Ляховым, договаривается о встрече в таком месте, где бывает очень много москвичей, причем в основном именно подходящего возраста, и где их встреча выглядит вполне случайной. Вас это убедило и успокоило, что и требовалось доказать.

Глан почувствовал приступ злости. Он не любил, когда кто-нибудь сомневался в его уме и проницательности. А уж тем более — этот полячишка.

— Есть поговорка: пуганая ворона куста боится. Да откуда бы она взяла этого Ляхова? Когда тот уехал из Израиля, она была еще в Аргентине. После приезда в Москву мои ребята водили ее все время. Она, не зная об этом, не соврала ни в одном слове своего отчета. На Сходню отправилась по совету гостиничной дежурной, с которой раньше не была знакома. И так далее.

Ладно, допустим, вы все-таки правы. И что из этого следует? Мне прервать контакт, или вы имеете такое количество сил прикрытия, что обеспечите полную безопасность предполагаемой акции?

Предлагайте, я соглашусь на любое решение. Разумеется — под запись. Чтобы потом претензий не было.

— Если вам удастся получить саблю и доставить ее по месту, это будет почти полным успехом. Если после этого вас арестуют российские контрразведчики, это никого не расстроит. Как раз это — ваша проблема и предмет вашей личной заботы. Выдать вы все равно никого не сможете. Но возникает и еще один момент. Ляхова надо ликвидировать.

— А это уж зачем? — искренне удивился Глан. — Кому он будет нужен и опасен, продав саблю? — Сам он был на самом деле по преимуществу антикваром, не чуждым, разумеется, всяких темных дел, начиная от скупки краденого и вплоть до организации хищений из государственных и частных музеев. А тут речь зашла об убийстве.

— Видите ли, на него тоже есть заказ. И тоже за хорошую плату. Сабля — это предмет, который нужно вернуть хозяевам. А его голова — это расплата за украденное.

— Ну, если б мы всех убивали…

— Вас, кстати, Яков Мефодьевич, никто не заставляет убивать лично. Просто нужно обеспечить условия.

— Для того, чтобы отрезать голову?

— Или для того, чтобы представить неопровержимые доказательства, что этот факт имел место.

— Нет, ну я даже не знаю, — развел Глан руками. Ему совершенно не хотелось связываться с подобным делом. Но и выражать несогласие было чревато. Он решил пустить все на самотек.

— Короче. Я делаю все, что в моих силах. Встречаюсь с Ляховым, покупаю у него саблю, ну и, по вашей схеме, обеспечиваю дальнейшее. Но само мероприятие осуществляют ваши люди и где-нибудь за пределами моего магазина. Думаю, он нам еще не раз может пригодиться.

— Хорошо. На этом и сойдемся. Два десятка человечков для обеспечения я вам еще подкину. Прикроют район контакта плотно. А там уж вы сами думайте.

Господин Глан уходил от своего работодателя еще больше раздраженным и даже взбешенным.

«Напрасно этот якобы потомок римских патрициев считает, что ему позволено все. Подумаешь, де Кампо Сципион! Я бы себе еще и позвонче псевдоним мог бы изобрести. А сам какой-нибудь Тутышкин из Весьегонска. Играть можно, заигрываться не след. А то влезешь совсем в другие дела. Полицейское государство или не полицейское, а МГБ существует и чем-нибудь да занимается».

Глан окончательно решил, что думать следует исключительно о целости своей головы, и начал просчитывать операцию прикрытия собственной задницы.

Тарханов тоже не терял времени даром. Все подходы к сходненской даче были заранее проверены боевиками группы обеспечения, чтобы не оказалось вдруг там неприятных сюрпризов.

Но вообще-то и Тарханов, и Кедров расценивали все происходящее не более чем тренировку личного состава в условиях, приближенных к боевым. Трудно было представить, что неприятель, кем бы он ни был, отважится на силовую акцию, если ему предоставлен шанс все решить полюбовно.

Однако они понятия пока что не имели, с каким врагом имеют дело, оттого и не исключали полностью, что он может предпочесть не платить денег, а просто захватить Ляхова, а потом уже добиваться своего.