На этот раз атака Ахиллеса вызвала ответную реакцию Вирломи – именно ту, которая была ему нужна.

«Визит Эндрю Виггина – очевидное совпадение: он отправился в путь, когда Рэндалл Фирс был еще малышом на космическом корабле, а колония Ганг даже не была основана».

«Это очевидное отрицание без отрицания, – написал в ответ автор Ахиллеса. – Вирломи утверждает: то, что Виггин здесь, – просто совпадение. Она не говорит о том, что Рэндалл Фирс окажется во власти Виггина на пути в „изгнание“ – или, как некоторые уверяют, к смерти».

Колонию раскалывали яростные споры, и Ахиллес с восторгом отметил, что даже индийцы приняли его сторону. Они говорили: «Нельзя отправлять Рэндалла на одном корабле с Виггином», «Разве Виггин уже не убил двоих детей?», «Преступление Рэндалла не настолько страшное, чтобы карать его смертью».

Начала шириться волна движения за смягчение приговора Рэндаллу Фирсу, за то, чтобы он остался на Ганге. Между тем пошли даже разговоры о том, чтобы арестовать Эндера Виггина за его преступления против человечества. Ахиллес публиковал эти предложения, не соглашаясь с ними. «Сроки давности гарантированно прошли, даже за ужасное преступление Ксеноцида, – писал он. – Прошел шестьдесят один год с тех пор, как Эндер Виггин стер с лица Вселенной королев ульев. Под юрисдикцию какого суда это подпадает сейчас?»

К этому времени интерес Земли настолько возрос, что статьи Ахиллеса и его подставных авторов получали все более высокий приоритет. На Земле начались выступления с требованием к МФ арестовать Эндрю Виггина и доставить его на Землю для суда, а опросы общественного мнения показывали, что небольшая, но растущая часть общества требовала привлечь его к ответственности за убийство королев ульев.

Настало время для личной встречи Рэндалла Фирса с Эндером Виггином.

Организовать ее было несложно. Сторонники Ахиллеса по-прежнему следили за Виггином, и когда он, его сестра и губернатор однажды утром прогуливались по берегу реки, там был Ахиллес – один.

Увидев его, Вирломи напряглась и попыталась увести Эндера прочь, но Виггин шагнул навстречу Ахиллесу и протянул ему руку.

– Я хотел с вами встретиться, мистер Фирс, – произнес он. – Я Эндрю Виггин.

– Я знаю, кто ты, – сказал Ахиллес, позволив ноткам презрительной веселости прозвучать в своем голосе.

– О, я в этом сомневаюсь, – в голосе Эндера было еще больше веселья. – Но я хотел с тобой встретиться и думаю, губернатор всячески пытается сделать так, чтобы мы не пересекались. Я знаю, что ты тоже не мог дождаться такого случая.

Ахиллес хотел было спросить: «Что ты знаешь обо мне?» Но Виггин хочет, чтобы он это спросил, хочет направлять ход разговора. Поэтому Ахиллес сам задал вопрос:

– И зачем такая знаменитость хотела меня видеть?

– О, мы оба достаточно хорошо известны, – сказал Эндер, открыто хихикнув. – Я – за мои поступки. Ты – за свои слова.

Эндер широко улыбнулся.

– Вы пытаетесь спровоцировать меня на какие-то необдуманные действия, мистер Виггин?

– Прошу, зовите меня Эндрю.

– Имя христианского святого, – сказал Ахиллес. – Предпочитаю называть тебя по имени чудовищного военного преступника… Эндер.

– Если бы был способ вернуть королев ульев во всей их былой славе и мощи, вы бы это сделали, мистер Фирс?

Ахиллес моментально распознал ловушку. Одно дело – читать «Королеву улья» и проливать слезы над исчезнувшей расой. Совершенно другое – желать их возвращения: сами собой напрашиваются новостные заголовки вроде «Лидер „исконников“ хотел бы вернуть жукеров», проиллюстрированные мрачными фотографиями зачистки в Китае.

– Я не склонен размышлять о гипотетическом, – сказал Ахиллес.

– Кроме гипотетических обвинений в том, что я планирую зарезать вас во сне на обратном пути к Земле.

– Это не мое обвинение, – сказал Ахиллес. – В этом вопросе я выступал в вашу защиту.

– Ваша «защита» – единственная причина, по которой люди вообще узнали об этом обвинении, – заметил Эндер. – Пожалуйста, не надо думать, будто меня так легко одурачить.

– Да кто вообще может надеяться одурачить гения вроде вас?

– Что же, мы достаточно пикировались. Я просто хотел на вас взглянуть.

Ахиллес картинно повернулся, чтобы Эндер мог рассмотреть его со всех сторон.

– Так сойдет?

Неожиданно на глаза Эндера навернулись слезы. Какую игру он затеял сейчас?

– Спасибо, – произнес Эндер.

А затем повернулся, чтобы присоединиться к сестре и губернатору.

– Погоди, – сказал Ахиллес.

Он не понимал, что означают эти слезы, и это привело его в замешательство.

Но Виггин не стал оглядываться. Он просто вернулся к дожидавшимся его женщинам, а затем все трое пошли прочь от реки, обратно в город.

Ахиллес предполагал использовать эту стычку – записанную через объективы и микрофон – для пропаганды. Он ожидал, что сумеет заставить Эндера сделать какое-нибудь резкое заявление. Даже запись того, как Эндер сердится, оказалась бы полезной. Но он был невозмутимым, избежал всех ловушек, а последняя эмоция вполне могла поставить или захлопнуть его собственную ловушку, о действии которой Ахиллес понятия не имел.

Вышло неудовлетворительно, с какой стороны ни посмотри. И все же он не смог бы объяснить сторонникам, почему не хочет использовать это видео, которое так старался получить. Поэтому он позволил им его разместить, после чего принялся ожидать развития событий.

На Земле тоже никто не понял, что из этого следует раздуть. Разумеется, комментаторы отметили слезы в глазах Эндера и обсудили их. Некоторые «исконники» заявляли, что это крокодиловы слезы – плач хищника над грядущей судьбой его жертвы. Но некоторые говорили совсем другое: «Эндер Виггин не похож на того, кем его пытаются выставить – убийцей, монстром. Наоборот, он кажется вежливым молодым человеком, смущенным очевидно спланированной конфронтацией. В конце его печально известные слезы, похоже, выражают некое сочувствие, что ли. Может, даже любовь к противнику. Так кто здесь пытается развязать драку?»

Сущий кошмар! Правда, это был одинокий голос среди многих. И сторонники Ахиллеса на Земле быстро определились с ответом: «Кто бы посмел завязать драку с Эндером Ксеноцидом? Для тех, кто так делал, это плохо заканчивалось».

Всю свою жизнь Ахиллес умел контролировать происходящее. Даже когда случалось что-нибудь неожиданное, он адаптировался, анализировал и учился. В этот раз он не имел понятия, какой урок должен вынести.

– Мам, я не знаю, что он делает, – сказал Ахиллес.

Она погладила его по голове.

– О, мой дорогой, – сказала она. – Конечно, ты не знаешь, ведь ты такой невинный. Прямо как твой отец. Он не видел их заговора. Он доверял этому монстру Суриявонгу.