— Ну спи, спи…

Дождь снаружи почти прекратился, с неба сыпалась мелкая морось. Ирина вылезла из фургона, подошла к соседнему. Сквозь щель между тентом и пологом пробивался слабый свет. Она легонько постучала пальцами по бортику. Выглянул Новиков, увидел подругу, бесшумно спрыгнул на траву.

— Что там у вас?

— Почти нормально. Выговорилась, теперь заснула. А Олег?

— Тоже спит. Что-то интересное она сказала?

— Много интересного. Пойдем хоть туда, что ли. — Она указала на третий фургон. — Что-то уж больно много непонятного в ее рассказе. — Роботам прикажи усилить бдительность. Мало ли что…

— Бдительность у них всегда одна, то есть — высшая. Не беспокойся…

Третий фургон, до поры не требующийся хозяевам, роботы, приобретшие в ходе этой экспедиции очередную порцию опыта и самостоятельности, превратили в опорный пункт и базу снабжения. Трое несли караульную службу по дальнему периметру, один охранял непосредственно стоянку и присматривал за двадцатью лошадьми, согнанными в импровизированный кораль. Еще двое, не нуждаясь в освещении, поделили обязанности. Один раскупорил ящик патронов и набивал пулеметные ленты, второй чистил и смазывал оружие.

— Порядок в танковых войсках, — сообщил Андрей Ирине, — весь контингент при деле. А вы, ребята, — это уже роботам, — тоже на улице подежурьте. Особое внимание — первому фургону. Находиться рядом, слушать, наблюдать. Если с хозяйкой Ларисой что-то случится, настраивайтесь — ты на скорую медицинскую помощь с уклоном в психиатрию, ты — на противодействие неизвестной угрозе извне, как бы она ни выглядела. И срочно поднимайте меня. Все понятно?

— Так точно. Неизвестная угроза — какого рода? — спросил как раз Джонсон, имеющий опыт работы в паре с Новиковым.

— Тебя что — из Урюпинска призывали? Если бы я знал — непременно объяснил. Угроза — все, что не связано со знакомыми тебе людьми, а также профессором Удолиным. От атмосферных явлений до появления привидений. Совсем просто — все, что выходит за пределы нынешней обстановки. Дошло?

— Так точно, дошло.

— Но и меру знай, — вставила Ирина, — а то таракан неизвестного науке вида на поляну приползет, устроишь тут боевую тревогу…

— Я понял, хозяйка. Без крайней необходимости мы вас тревожить не станем.

И тут же тропический дождь снова припустил. Не настоящим ливнем, просто очень сильно. Андрей с Ириной забрались внутрь фургона. Хорошо все же, когда имеется такое укрытие. От облучка и переднего отделения, где осталось оружие, их отделял еще один, внутренний полог. Защелкнув его боковые и нижние стальные застежки (гораздо надежнее, чем «молнии» или «липучки»), они тоже ощутили себя хоть на час-другой, но изолированными от внешнего мира. Да ведь и вправду. Дождь и ветер тент не пробьет, пули — тоже. Верный Джонсон не позволит даже Левашову внезапно нарушить их покой.

— Так я слушаю, — сказал Андрей, поудобнее устраиваясь на боковом диване-рундуке.

— Сейчас, — ответила Ирина. Она с долей удивления прислушивалась к себе. Еще во время рассказа Ларисы о «сексуальной агрессии» дуггуров почувствовала, что воспринимает тщательно передаваемые подробности слишком эмоционально. И слишком детально. Вообразив Ларису в объятиях тех прекрасных мужчин-ангелов, тут же подставила на ее место себя. И подумала, что не выдержала бы искушения. Даже в пересказе, далеко от места событий, до нее дошел мастерски подготовленный «волновой пакет» информации, бьющей непосредственно в соответствующие мозговые центры.

Но если у Ларисы нашелся противовес в виде страха, ненависти, отвращения к своему прошлому, то у Ирины его не было. Наоборот, весь ее прошлый опыт был исключительно положительным. Что девические воспоминания о их первой любви с Новиковым, что зрелые — о второй к нему же. Свое недолгое замужество она как бы выводила за скобки — проходной эпизод, но несколько необременительных связей (для пользы дела и собственного удовольствия), которые у нее были до новой встречи с Андреем, оставили самые приятные воспоминания.

И все эти детали и подробности вдруг разом хлынули наружу из памяти и подсознания. Ее накрыло так… Что-то в этом роде она испытывала, когда Новиков по молодости лет и в виде шутки испытал на ней действие одного из препаратов Шульгина. Ни самоконтроля, ни стыда — одна лишь темная, нерассуждающая, первобытная жажда наслаждения.

— Сейчас, подожди, — срывающимся шепотом сказала она, торопливо раздеваясь. Дрожащими пальцами расстегивала пуговицы и пряжки, отбрасывала в угол джинсы, куртку, рубашку, все остальное.

— И ты тоже, быстрее… — бросила она Андрею, нащупывая замок между лопатками. Сначала он не понял, что происходит, потом ее настрой передался и ему. Да и ничего странного — картина уж больно романтическая! Стриптиз под шум ливня и в свете слабенькой аккумуляторной лампочки. Да исполняет его не холодная профессионалка, а охваченная настоящей безудержной страстью красивая женщина. Такое заведет кого угодно.

«Как хорошо, что мне не нужно сопротивляться и есть он», — мельком успела подумать Ирина, сжимая пальцами плечи Новикова. Шумно и прерывисто дыша, подставила ему грудь для поцелуев.

— Ну и что сия прелюдия обозначает? — спросил Андрей, когда Ирина выложилась полностью, измученная, как после приступа малярии. Та же слабость во всем теле, тахикардия и прочие симптомы.

— Подожди…

Она выпрямилась, держась за дугу тента, распахнула полог, спрыгнула в густую мокрую траву, под теплые дождевые струи, долго плескалась в них, как под душем, постепенно приходя в себя. Со стороны это выглядело красиво. Если бы у Новикова была под руками видеокамера, он непременно заснял бы эту нимфу тропического ливня.

Теперь Ирине было очень хорошо. И немного страшно. Точно так, как после первой ночи с Андреем на берегу Плещеева озера. Одновременно она думала: «Слава богу, что кевлар тентов обладает отличной звукоизоляцией, иначе весь лагерь переполошила бы своими криками и стонами. Стыд какой, будто кошка мартовская». И еще о том, каково же сейчас Анне, если на нее рассказ Ларисы произвел такое же впечатление?

Ирина вернулась в фургон, завернулась в поданное Андреем полотенце.

— Дай чего-нибудь попить. Вина, что ли…

— Может, коньяка или виски?

— Нет, вина. Пить очень хочется.

До дна осушила кружку красного сухого. Вытерла губы, взяла сигарету.

— Так я слушаю, — напомнил Новиков.

— Ларка, похоже, опасную заразу с собой принесла.

И передала Андрею суть ее рассказа и собственные соображения на этот счет.

— Однако, — протянул он. — Без Удолина нам опять не разобраться. Не мой профиль. Но это, по крайней мере, лучше, чем моя депрессия…

— Как посмотреть. Ей могли всадить весь комплект… Ларису, по ее словам, продержали там сутки. Если за первые полчаса «знакомства» эти ангелы настолько проникли в ее психику, так что могли узнать и сделать потом? В стационарных условиях.