удался, хотя — местами — чуть-чуть длинноват.

Беру его с собою в Москву, откуда привезу Вам денег.

Работайте, дружище! Вы можете сделать очень хорошие вещи.

Не забывайте, что в Доме уч[еных] Вы всегда можете получить все, что Вам нужно.

Поговорите с Родэ насчет сапог.

Жму руку.

24. III.21.

А. Пешков

767

Ф. Э. ДЗЕРЖИНСКОМУ

19 апреля 1921, Петроград.

Товарищу Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому с искренним уважением.

М. Горький

19.IV.21.

768

А. И. ОКУЛОВУ

3 августа 1921, Петроград.

А. И. Окулову.

Мне трудно говорить о «Водовороте», я не понимаю значения таких вещей, их литературная ценность только тогда налицо, когда они написаны великолепно. Описание какой-нибудь очень грязной и грубой хирургической операции может быть интересно научно, а какой интерес могут иметь картины садизма, описания убийств?

Вам не удалось одушевить эту сцену, в ней нет пафоса, энтузиазма, а только — механика.

На сцене такая вещь будет вызывать эмоции как раз именно те, против коих следует бороться.

А. П.

3.VIII.21.

769

А. БАРБЮСУ

11 ноября 1921, Берлин.

16, rue Jacques Callot, Paris, 6a.

Am-r Henri Barbusse.

Уважаемый собрат!

Я вынужден — на время — отказаться от любезного предложения Вашего, потому что совершенно не способен работать: у меня рецидив туберкулеза, нездорово сердце и сильное переутомление нервной системы.

Мне рекомендовано немедля ехать на юг или в Шварцвальд, — избираю последнее и на-днях еду туда.

Как только почувствую себя достаточно работоспособным — немедля пришлю статью для Вашего журнала.

Не сомневаюсь в его своевременности и полезности.

Сердечно желаю Вам бодрости духа и доброго успеха в деле.

М. Горький

Берлин.

11.XI.21.

1922

770

В. В. ИВАНОВУ

25 августа 1922, Герингсдорф.

Слежу за Вашей работой с восхищением, — талантливый Вы человек. Но — не следует ли Вам отнестись к себе более серьезно? Писательство — очень ответственное дело, а не только приятная или любимая работа. Вы пишете несколько торопливо и порою небрежно. Это может обратиться в привычку, и тогда Вы станете делать литературу Василия Немировича-Данченко.

Простите за это указание. Не мое дело учить, я знаю. Но — очень уж много обещаете Вы, и хочется, чтоб хорошо дали. Рассуждаю как читатель, как человек, который любит литературу.

1923

771

РОМЭНУ РОЛЛАНУ

13 января 1923, Сааров.

Ромэну Роллану.

Сейчас кончил читать «Кола Брюньон» в петербургском издан[ии] «Всемирной литературы».

Какую прекрасную книгу сделали Вы, дорогой друг! Вот, поистине, создание галльского гения, воскрешающее лучшие традиции Вашей литературы! Я читал ее, смеялся, почти плакал от радости и думал: как своевременна эта яркая, веселая книга во дни общего смятения духа, в эти дни темного безумия и злобы.

Книга — поет. Гибкой и сильной рукою мастера Вы так вылепили Вашего бургундца, что я физически ощущаю его бытие. И на каждой странице чувствуешь, как дорого Вам искусство, как любима Вами Франция. Мне очень нравится фламандец Уленшпигель де Костера, но Вы, на мой взгляд, дали более универсальный характер. Кола — романец. Я его наблюдал в Италии, я знаю, что он должен жить и живет во всех департаментах Франции, его веселое лицо я вижу даже в пьесах Лопе де Вега, в рассказах Аларкона и Гальдоса, в комедиях Хозе Бенавенте. Вы — мастер. И у Вас великолепное сердце. На-днях я прочитал еще одну прекрасную вещь, это роман Кнута Гамсуна «Соки земли» — эпическая идиллия, апология жизни и труда — чудесная вещь! Там, как и у Вас, главный герой — «ангел простых человеческих дел», гений труда и борьбы с природой. Хорошая, волнующая книга, такая же светлая и милая, как Ваша, но, разумеется, без Вашего французского блеска, без этой чарующей игры словом, которую прекрасно чувствуешь даже и в переводе на русский.

Прочитать хорошую книгу — это огромная радость для меня, и я от всей души. благодарю Вас, мастер, француз, за эту радость. Я думаю, что имею право благодарить Вас и от лица всей той русской молодежи, которая читает и будет читать Вашу книгу с таким же волнением, с тою же радостью, как читал ее я.

Мой привет!

Р. S. На-днях пошлю Вам рассказ для «Европы». Организую здесь литературно-научный журнал — без политики — с небольшою группой молодых литераторов. Не хотите ли дать нам две, три странички на любую тему, приятную Вам? Рецензию о какой-либо книге, очерк, характеристику кого-либо из современных молодых? О Вильдраке, Аполлинэре, Аркосе? Очень обрадовали бы!

772

В. В. ИВАНОВУ

Январь — февраль 1923, Сааров.

В. Иванову.

Получил Ваше письмо, дорогой Иванов; даты на письме — нет, по штемпелям не разобрал, когда оно послано; в нем — Ваша карточка, а кроме ее — еще более приятное мне — выражено Вами сознание, что писать Вам следует лучше. Вы даже ругаете себя: «Все, что я раньше написал, — ерунда». Это, разумеется, сказано чересчур сильно, Вы уже ухитрились написать кое-что очень серьезное, имеющее все признаки Вашей близости к подлинному искусству, Вы дали несомненные доказательства Вашей силы как художника. Это я говорю не в утешение Вам, Вы человечище крепкий и утешать Вас не надо. Но Вы встали бы рядом с правдой, сказав: «Пишу я, В. Иванов, очень много лишнего и фактами и словами, последними — особенно много. Это у меня оттого, что я много видел, богат впечатлениями, и они лезут на бумагу помимо моей воли». Вот так — будет вернее. Этот Ваш недостаток особенно выражен в «Голубых песках», книге хаотической и многословной, написанной «беглым шагом». Так писать не надо, хотя бы только потому, что писать так — легко.

Позвольте дать Вам хороший практический совет: не пишите года два-три больших вещей, вышкольте себя на маленьких рассказах, влагая в них сложные и крупные темы. Верьте: это не совет писателя или учителя, — я никого никогда не учил писать как литератор, а всегда говорил и говорю с писателями только как внимательный читатель, любящий литературу всего больше. Вам надо себя сжать, укротить словоточивость. Вам легко сделать это, ибо Вы, как