В 1543 году Иван по совету своих дядей, князей Глинских, произвел своего рода дворцовый переворот, только не снизу, а сверху. Отстранив от власти бояр, Иван поставил на ключевые посты своих людей, то есть придворных-дворян.

16 января 1547 года Иван венчался на царство, а в июне того же года отстранил от власти и последнюю боярскую группировку, еще стоявшую у трона: родственников матери, князей Глинских. В Москве началось народное восстание, один из Глинских был убит. А родственников Иван не любил и в лучшем (для них) случае оставался совершенно безразличен. Или (тоже в лучшем случае) пользовался случаем и отбрасывал в сторону, как ветошь.

Тогда же в Польшу посланы доверенные люди. Среди всего прочего они должны намекнуть, что царь входит в надлежащий возраст, хотел бы жениться. Намеков поляки не поняли. Лояльные к Ивану историки Российской империи объясняют это тем, что, мол, прошли времена Ярослава Мудрого, не было у Руси прежней силы и богатства. Я же скажу просто и грубо: Московия — не Русь, и нечего примазываться к чужой славе. Нет у Московии ни той силы, ни богатства, ни репутации Киевской Руси.

И пришлось Ивану венчаться с Анастасией Захарьиной.

Читатель пусть судит сам, что является большим издевательством над здравым смыслом, естественным порядком вещей: семнадцатилетний великий князь или семнадцатилетний муж. Но как неженатый поп не мог получить прихода, так и неженатый царь не мог править. Ивану было необходимо жениться, Анастасия же, по общему мнению, оказалась девицей ласковой, доброй и неглупой и оказывала на царя только хорошее воздействие.

К 1548 году сложилось то, что стали называть «избранная рада», то есть «избранный совет». Вошли в него родственники жены, постельничий царя Алексей Федорович Адашев, родом из костромских дворян, духовник Ивана IV Сильвестр, митрополит Макарий, еще несколько людей, включая и князя А. М. Курбского.

И позже будут возникать такие же кружки доверенных лиц при царях, особенно при молодых царях. Не может же царь сам за всем следить, быть в курсе всех совершенно Дел и при этом еще реформировать государство?! Нужны помощники, а в государственном аппарате, тем более в рядах аристократии, — слишком много противников как раз реформ. Слишком мало лично преданных людей. И царь создает группу единомышленников. Потом дороги разойдутся, это ясно, но тогда-то, в этот-то момент, они, конечно же, единомышленники! На тех, кого он сам лично поднял из небытия, царь может опереться без страха, как на верные, надежные орудия (так и подмывает сказать «винтики»).

В кругу этих людей можно обсуждать все, что угодно.

Связи их неформальны, и никакими слишком уж сильными узами ни с кем они не связаны. Это как кружок интеллектуалов, решающий проблему средствами «мозгового штурма».

Собрались, выехали на базу отдыха или в уединенный отель, поработали неделю… проект решения готов!

В условиях, когда аппарат ненадежен, аристократия оппозиционна (и тот, и другая малокультурны и неинтеллектуальны), ценность такого кружка может быть очень высока. Такой кружок действительно может дать царю очень большой интеллектуальный капитал, который он потом выдаст за свой собственный. А потомки, в том числе историки, будут удивляться ясности мысли царя, и глубине, и силе высказанных им мыслей.

Но вот судьба участников кружка предрешена, и надо быть самому наивным, как московит, чтобы этого не понимать.

Сами «избранные» могут, конечно, быть уверены в своем светлом будущем и в уже совершенной карьере… Но, во-первых, они уже сделали свое дело. То, что нужно было царю, уже есть. Во-вторых, царь повзрослел, вызывает подобающую его рангу почтительность, и пусть аристократия или высший слой бюрократии что-то там попробуют вякнуть… Цена первых друзей все понижается. В-третьих, они же. «избранные» некогда, теперь — обладатели сведений о том, кто на самом деле придумал то или иное, кто автор новшества или удачной формулировки. А зачем царю эти свидетели?

А ведь в «избранную раду» попадают строго по монаршей воле; нет никаких формальных критериев принадлежности к ней, нет никакой защищенности ее членов от произвола. Ведь даже формальных чинов за членство в «раде» не дается. Велел царь — есть «рада» Фукнул царь — и нет «рады». Удобно!

Свою «раду» имели в молодости и Петр I, и Петр III, и Александр I, и Александр II. И все члены всех «рад» кончали одинаково печально. Похожие, только менее известные «рады» бывали и у крупных царедворцев, реформаторов, разного рода «начальства».

Судьбы членов «избранной рады» достаточно печальны. Ни один из них не пережил своего недолговечного, болезненного государя, при том, что только Макарий был его значительно старше.

Но только Макарий, защищенный к тому же положением митрополита, главы всей Русской церкви, наверняка умер своей смертью и в преклонном по понятиям того времени возрасте: в семьдесят один год.

По иронии судьбы он единственный из членов «избранной рады» убежденный сторонник усиления самодержавной власти.

Архиепископ новгородский, с 1542 года — митрополит Всея Руси, иосифлянин и враг отхода к государству церковных земель, он даже пишет «Степенную книгу», обосновывая укрепление самодержавия и позицию церкви, которая должна, по Макарию, поддерживать государство и его главу, следить за всеми формальностями культа, а заодно и стяжать земли.

Сильвестр, священник из новгородцев, с 40-х годов XVI века служил в Благовещенском соборе московского кремля.

Как попал он в Москву из Новгорода, и не стоит ли за этим очередная мрачная тайна, мне не удалось установить. Выдвинулся он во время московского восстания 1547 года и очень понравился царю.

В дальнейшем Сильвестр сблизился с двоюродным братом царя Владимиром Андреевичем Старицким, а через него и с оппозиционными боярскими группировками.

В 60-е годы XVI века Сильвестр обвинен в смерти жены Ивана Анастасии, удален от двора, постригся в монахи, жил в северных монастырях. Умер в 1566 году, скорее всего своей смертью, но возможно, что и был отравлен. А что Сильвестр оказался отстранен от управления государством, это уже не мнение, а факт.

Самым известным из деяний Сильвестра стала списка и доработка «Домостроя». В те времена «верхи» на Московской Руси были куда большими христианами, чем полуязыческие «низы», и к ним-то, к боярству и верхушке дворянства, обращался Сильвестр.

Михаил Федорович Адашев много лет ведал личным архивом царя, хранил печать «для скорых и тайных дел».

Руководил составлением материалов для официальной разрядной книги и «государева родословца», материалы официальной летописи «Летописец начала царства».

Вел дипломатическую подготовку к присоединению Казанского и Астраханского ханств, возглавлял инженерные работы при осаде Казани.

Вел дипломатическую переписку для подготовки Ливонской войны вместе с дьяком И. М. Висковатым и ведал внешними сношениями Московии в первые годы войны.

В 1560 Адашев обвинен в отравлении Анастасии, послан воеводой в Ливонию, где проявил себя «плохо», как противник дальнейшего ведения войны. В том же году заключен под стражу в Юрьеве, где вскоре и умер накануне расправы.