собрал её в комок и спрятал в тени, где её не смогут найти, после чего выпрямился и как ни в чём не бывало отправился к особняку Тауэров. Внешне он ничем не отличался от садовника: серая униформа с поясом и кепкой использовалась во всех имениях посёлка, поэтому легко можно было затеряться среди обслуживающего персонала.

– Не обращайте внимания, я простой уборщик, – произнёс Артур, направляясь к дому по главной пешеходной дорожке, мимо фонтана с квадратными чашами и статуи подтянутого человека, выполненной из чёрного мрамора. – Обыкновенный уборщик на обыкновенной ночной смене.

Никто не вышел к нему навстречу. Казалось, Артур приближается не к дому одного из самых богатых людей в мире, а к особняку, подготовленному к продаже. Со всех сторон на него смотрели камеры как в обычном, так и в инфракрасном диапазоне. Если у него получится вытащить Бартона, охрана просмотрит записи и очень легко поймёт, как он вошёл и вышел.

Внутри горел свет, но никого не было видно.

– Всё так, как и должно быть, – произнёс Артур. – Никто меня не ждёт, вот я и гуляю тут как у себя.

Он вошёл через одну из задних дверей и тут же увидел охранника, бегущего в его сторону: это был тот самый мужчина, что пытался починить камеру. Артур приготовил речь-объяснение, что он делает в доме посреди ночи с рукояткой меча за спиной.

Однако охранник свернул в боковой проход, не обратив на него внимания.

– Что за херня? – спросил Артур сам себя, удивлённый полным отсутствием интереса в его сторону.

Он был уверен, что сможет попасть в дом Тауэров, но не думал, что это будет настолько легко. Он ходил по особняку как хозяин, и никто не собирался его останавливать. В гостиной горел камин, тихо звучал джаз из четырёх колонок. Единственным живым существом в помещении был лишь розовый какаду, сидящий на полке рядом с игрушечным попугаем.

– Ме-ерзость! – закричала птица, глядя на Артура. – Ничто-ожество!

– Сам ты ничтожество, – ответил Артур вполголоса.

Его нервировала окружающая тишина. Он задумал тайное проникновение в чужой дом, но даже не подозревал, что будет тут ходить, совершенно не скрываясь. Лишь изредка откуда-то сверху доносились обрывки голосов.

– Я никому не мешаю? – спросил он, обращаясь в пустоту.

– Ме-ерзость! – ответила ему птица.

Артур двинулся вдоль бокового коридора к туалету, заглянул в него, после чего направился к центральному входу. Вокруг не было никого.

Только когда он решил проверить подвал, показалось живое лицо. Из двери гаража вышел пятидесятилетний мужчина с животом, тщательно подтянутым толстым ремнём. Это был начальник охраны, ничуть не меньше.

– Твою мать, – выругался он и направился в сторону Артура. – Уходи пока не поздно, идиот!

Мужчина взял Артура под локоть, проводил к двери центрального входа и выпихнул наружу, после чего направился вглубь особняка. Артур, помедлив полминуты, вошёл обратно в дом. Происходящее ему совершенно не нравилось.

С левой стороны здания находилась винтовая лестница, уходящая на верхние этажи. Артур двинулся к ней.

Чем выше он поднимался, тем отчётливее становились голоса. Наверху спорили два человека, один из которых был невероятно взбешён. Ступени вывели Артура на чердак, располагавшийся на уровне пятого этажа, и здесь он отчётливо разобрал диалог, ведущийся между людьми.

– Поверить не могу, – говорил мужчина сквозь зубы. – Надо было дать этому ублюдку утопить тебя в сауне, когда ты лишил жизни мою старшую.

– А ты скажи да объясни, – оправдывался молодой голос, – что мне стоило сделать?

Артур заглянул в дверной проём и первым, кого увидел, оказался человек в больничном халате, сидящий на массивном стуле, связанный по рукам и ногам. Из описаний Изабеллы Артур понял: это и есть Чед Бартон, бывший телохранитель семьи Тауэр. Его массивная шея сейчас склонилась, а голова с короткими волосами покоилась на груди.

– Ты там не умер, парень? – прошептал Артур очень тихо, из-за большого расстояния ни Чед, ни спорящие его не услышали.

Бартон пребывал в очень печальном состоянии: его халат пропитался кровью, а все открытые части тела стали фиолетовыми от многочисленных синяков. По всей видимости, его долго и планомерно избивали, чтобы тот чувствовал боль и оставался в сознании.

– Я уже тогда понял, что из тебя не выйдет ничего путного, – продолжал мужчина. – Мой отец говорил то же самое обо мне, но ты… ты нечто другое. Ты перегнул палку во всём…

Артур чуть повернулся, чтобы увидеть говоривших. Это были Чарльз Тауэр и его сын Джуан, сейчас у них разгорался спор, готовый перерасти в драку. Артур даже не представлял, что человек может разозлиться до такой степени. Лицо Чарльза было красным, он без перерыва покачивал головой и ходил взад-вперёд, в руках он держал хлыст для лошадей, который изгибал во все стороны.

– Я хотел… – начал Джуан.

– Все мы знаем, чего ты хотел, – перебил его Чарльз. – Ты хотел стать у руля, и плевать тебе на всё остальное. Поверить не могу, четыре долбаных месяца в камере среди ублюдков-Келвинов, а единственное, что сделал мой собственный сын, – закатил пирушку для своих дружков-ублюдков, чтобы отпраздновать моё исчезновение.

– Это был военный совет…

– Говновет! Я давно знал, что с тобой не всё в порядке. В ту ночь, когда Кристина упала с горы, я сказал твоей матери: наш пацан убил собственную сестру, а Марси в отказ. Она не могла поверить, что её собственный ребёнок способен на такое.

– Отец…

– Ты ничтожество, слабак! Жалкий, мстительный червяк, способный лишь паразитировать на окружающих.

– Я не слабак, – ответил Джуан, и Артур увидел, как тот начинает злиться.

Двое людей совершенно позабыли о Бартоне, находящемся рядом с ними в комнате. Тот, похоже, пребывал в сознании, но был совершенно обессилен. Артур раздумывал, как он может вытащить телохранителя, но план пока не приходил в голову. Придется ждать, пока хозяева дома выйдут из комнаты.

– Слабак, ещё какой, – повторил Чарльз. – Не будь у тебя нашего состояния, ты бы подох в канаве, не дожив до четырнадцати, как бродяга, от передоза или задушенный местным извращенцем. Ты никто, такие, как ты, умирают на улицах каждый день, тебе невероятно повезло, что ты родился среди нас, а не там, за стеной.

– Я не никто, – ответил Джуан. – Я очень даже кто-то…

– Да? И кто же ты? Долбаный любитель вставлять петарды собакам в задницы?

– Если бы я родился в городе, я бы стал тхари быстрее, чем любой другой человек.

– Ох, я бы на это посмотрел, – усмехнулся Чарльз. – Я бы сидел в первом ряду и смеялся громче всех с каждой твоей попытки совершить хоть что-то.

– Я бы сначала подмял под себя весь преступный мир, а затем всех жителей посёлка. Я бы стал новым президентом планеты и создал идеальный порядок.

– Слова ничтожества…

– Я не ничтожество, – возразил Джуан. – Не говори больше так.

– А то что, ничтожество? Прикажешь этому, – Чарльз кивнул на связанного Бартона, – избить меня? Ты ни на что не способен без чужих рук, ты лишь моя жалкая тень, ноль, пустота. Если бы ты не был так похож на меня внешне, я бы подумал, что Марси нагуляла тебя с уличным нарколыгой. До сих пор не могу понять, как такая сопля, как ты, могла родиться от моего семени.

– Я никому не позволю так говорить обо мне. Даже тебе, отец.

– Сопля, сопля, сопля, – передразнил Чарльз. – Ничтожная, жалкая сопля. Ты разочаровывал меня бессчётное количество раз, но теперь я вдруг всё осознал: ты паразит, присосавшийся к моей шее, и мне необходимо избавиться от тебя, пока ты не выкачал меня досуха. Сначала ты избавился от Кристины, моей старшей, любимой дочери, а затем отпраздновал избавление от меня. Но кара тебя настигла – я вернулся. Хочешь узнать, что я сделаю дальше?

Артур видел, как Джуан взял пневматический молоток с полки поблизости. Чарльз Тауэр был настолько поглощён телефоном, что не заметил этого.

«Мне это совсем не нравится», – подумал Артур, но предпринимать ничего не стал. Внутренние разборки семьи Тауэр его не касались. Всё, что ему нужно было сейчас сделать: вытащить Бартона из этого особняка.

– Знаешь, кому я звоню? – спросил Чарльз, прикладывая телефон к уху. – Вивиен, моей помощнице.

Джуан с молотком приближался к отцу шаг за шагом, пока Чарльз стоял к нему боком и с довольным видом взирал на стену напротив. Приближалось