Я напряженно жду реакции Лисицы, но она даже не пытается повернуться в нашу сторону.

Наоборот, тянется за коктейлем и делает глоток, снова поправляя волосы.

И все в этом показушном безразличии идеально.

Кроме, пожалуй, ее дрожащих пальцев.

— Нормальный такой ход, — говорит та девушка, которую они вне называют именем какого-то экзотического фрукта. Карамболь, что ли. — Бывают в жизни… случайные встречи.

— Да не парьтесь, — подает голос Алиса и, наконец, слегка ведет головой в нашу сторону. Показывает профиль, и — нарочно? — проводит языком по нижней губе. — Я же все равно почти замужняя женщина. Не вешать же теперь замки на всех моих бывших.

Я слишком обрадовался, когда услышал ее голос, поэтому падение мордой в воображаемый асфальт доставляет очень даже реальную боль.

С такой же интонацией Лисица могла сказать, что все ее бывшие — просто где-то есть, и ей все равно, кто и когда будет проводить с ними время. Для полного пиздеца не хватает еще шутки про то, что мама учила ее делиться игрушками, но она слишком хорошо воспитана для такого откровенного стеба.

Или просто припасла его на будущее?

— Может, принесешь нам еще по коктейлю? — улыбается Таня и выразительным взглядом косит в сторону, мол, лучше мне пока убраться.

Я бы лучше сгреб Лисицу в охапку и свалил подальше от этого грохота и неоновых брызг светомузыки, от которых уже рябит в глазах, но тогда все планы — коту под хвост. Так что молча киваю и жду, пока все озвучат названия своих коктейлей.

Алиса, ожидаемо, машет рукой, отказываясь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я долго торчу в очереди у стойки, потом жду, пока бармен сделает коктейли.

Заодно просматриваю сообщения от Тани.

Судя по количеству восклицательных знаков, она собой довольна.

«Она РЕВНУЕТ!!!» — написано так, что электронные слова, кажется, вот-вот перекричат грохот музыки. «Я же говорила, что все получится!»

Я запрещаю себе слишком радоваться, потому что кроме дрожащих пальцев Лисицы, больше и зацепиться-то не за что.

Но по крайней мере, это все рано больше, чем у меня было до сегодняшнего вечера.

— Ты вообще как? — спрашивает Карамболь, когда после часа посиделок Танян утаскивает Марта танцевать.

Ага, того самого Марта, который морщил нос от клубной музыки, говорил, что не любит клубы из-за духоты и «посетителей», а танцевать шел с видом: «Я превозмогаю себя только ради тебя».

Залпом опрокидываю в себе остатки коктейля и с тоской понимаю, что уровень адреналина в крови слишком сильный, чтобы заглушить ненужные мысли слабоалкогольным разноцветным пойлом с долькой лайма.

— На твоем месте я уже завалила бы ей в ебало, — говорит Юля. Она вообще редко стесняется в выражениях, а тем более, когда отстаивает честь одной из нас. — И, если надумаешь, можешь рассчитывать на любую мою помощь.

— И на мою, — поддакивает Карамболь. — Это… ну, очень некрасиво.

В этой мерзкой ситуации есть хотя бы что-то хорошее: случись что — и две моих подруги пойдут за мной, помахав ручкой Танян и ее внезапной любви к моему мужику.

«Бывшему. — делает ручкой внутренний голос. — Твоему бывшему мужику, Алиса, и он не обязан быть ничейным только потому, что ты не можешь разобраться со своими заебами».

Все так. Все правильно, если подходить к ситуации с мерилом мудрости и холодной головой.

Только у меня нет ни того, ни другого.

И даже желания спускать ситуацию на тормозах.

Я потихоньку ускользаю из-за стола, ссылаясь на необходимость поправить макияж.

Пробираясь по краешку танцующей толпы, как воришка крадусь к задней двери и, навешав что-то охраннику, выскальзываю наружу, прямо в прохладный вечер последних апрельских деньков.

Все же было так хорошо!

Я же почти-почти избавилась от этой болезненной зависимости, перестала видеть его даже во сне, уже не дергалась на сообщения, продолжая верить, что даже мой последний громкий спич не заставит Андрея повернуться в противоположную сторону.

Начала жить.

А ведь у меня даже язык не поворачивается спросить Танян, за что она так со мной.

Боюсь показаться неуравновешенной истеричкой. Боюсь даже вскользь дать понять, что мне совсем не все равно. Чтобы, блин, ненароком не задеть ее новую прекрасную любовь.

— Так и знал, что ты где-то там, где тихо, холодно и никого нет.

Я узнаю его голос за секунду до того, как Март начинает говорить.

Звучит как бред из «Битвы экстрасенсов», но именно так и есть.

Как бы далеко мы не разбегались, наша одна на двоих артерия не порвалась.

— Актуальнее всего последний пункт, — отвечаю, не поворачивая головы.

Хочу, чтобы ушел.

И чтобы остался — тоже хочу.

— Слышал, ты вот-вот осуществишь свою мечту, — продолжает он, но, к моему огромному облегчению, не пытается сократить расстояние между нами.

— Это еще совсем не «вот-вот», — удивительно, но получается даже почти расслабленно улыбнуться. — Просто… есть небольшие продвижения.

— Идешь в сторону мечты?

— Скорее, лежу и изредка шевелюсь.

Март тихо посмеивается.

Именно так, как мне всегда нравилось: как будто он очень устал, но должен выдать толику позитива и очень старается.

Я не выдерживаю и поворачиваюсь.

Ругаю себя на голову, проклинаю эту чертову импульсивность.

Но когда Март делает шаг ко мне, все происходящее кажется настолько естественным и логичным, что все грубости и гадости, которые собиралась опрокинуть ему на голову, просто улетучиваются.

— Ты счастлива?

— Ты счастлив?

Мы задаем вопросы одновременно, в унисон.

Даже с одинаковыми интонациями — страха и надежды.

— Да, все хорошо, — улыбаюсь так сильно, что сводит челюсти. — Жизнь идет своим чередом.