сняла плащ и повесила его на спинку стула, а затем вернулась, чтобы сесть со своим рыцарским видом.

Брендель посмотрел на нее, решив перестать задавать вопросы. Но в глубине души он знал, что это невозможно! Он уже видел этот вид раньше; он видел голубые волны, солнечный свет, отбрасывающий бело-золотую полосу в море, и бело-коричневые пики гор Каланга, протянувшиеся сквозь облака там, где море сливалось с небом.

Но воспоминание о том времени было похоже на старую выцветшую и обгоревшую фотографию, он еще смутно помнил лица на фото, одно из которых становилось все более и более ярким, накладываясь на лицо женщины-рыцаря перед ним, словно ему снова придали цвет.

Брендель слегка нахмурился, его разум представлял собой беспорядок из мелких деталей, которые произошли годы, месяцы, даже дни назад, и они переплелись и сформировали некоторые предположения.

Внезапно возникла мысль, которая заставила его слегка содрогнуться.

Бай Цзя, это действительно она? Она узнала его? Или она только признала, что он был игроком? Это должно быть тестом? Пальцы Бренделя нервно дрожали. Кончики его пальцев понемногу коснулись гладких краев деревянной тарелки, и он почувствовал, как пересохло в горле и забилось сердце.

Люди на краю круглого стола тоже молчали, шептались Лоренна и Филас.

Брендель спокойно взглянул в сторону Майнильда. В этом чувстве было что-то парадоксальное. Эта женщина-рыцарь, о которой я думаю? Это было то, на что он надеялся. Потому что было чувство к другому человеку, которое было ему знакомо, но в то же время она чувствовала себя и чужой.

Кроме того, Брендель очень хорошо знал, что если бы другой стороной была Бай Цзя, она была бы сильнее, чем сейчас. В игре она играла меньше времени, чем он, но ее достижения были намного больше, чем у него. Ее опыт никогда не позволит ей стать молчаливым наблюдателем после перехода, и если это она была рядом с принцессой, то ему не нужно было иметь дело с Арреком и Сейфером.

Но что происходило в нынешней ситуации?

Брендель был слишком хорошо знаком с горами Каланга Сияющего Моря.

Это был их первый выход на море, и всех поразил великолепный пейзаж Сияющего моря, который был настолько интимным и так глубоко врезался в их память, что они просто не могли его забыть. Это было как бы началом истории, потому что с того дня последовали дни кровопролития.

Все ради того Ауина, который оставил им память…

Он смотрел на Мейнильд в ошеломленном молчании, но рыцарь-женщина была спокойна: – Джия, – Брендель открыл рот и произнес этот короткий слог.

Резкий голос, словно струна лопнула в тихой комнате, пронзила недолгую тишину и заставила всех повернуть головы. Лоранна перестала разговаривать с Филасом, подсознательно оглядываясь назад.

Но Бренделя не волновало, что подумают другие.

Ему просто нужен был ответ.

Он уставился на темные волосы до плеч, на спокойное лицо женщины-рыцаря, на тонкие пальцы Мейнильд, слегка дрожащие: – Старший? –

Это было только при малейшем движении.

Но это было так, как будто кинжал воткнули в сердце Бренделя, заставив его вены сжаться по всему телу. В этот момент он почувствовал покалывание, похожее на удушье, а затем кровь прилила обратно, вызывая короткий период шума в ушах.

Прошло две жизни, и он никогда не думал, что снова встретится с человеком, который изменил его больше всего, который научил его тому, что такое товарищеские отношения, страсть и любовь благодаря его холодной, эгоистичной натуре.

Он смотрел в лиловые глаза Мейнильд, ожидая только одного ответа.

Но Майнильд подняла голову и спокойно посмотрела на него, выглядя немного смущенной.

Не было ничего, кроме мертвой тишины.

Молчание прервало не менее десяти секунд замешательства, прежде чем Филас нарушил молчание и спросил с некоторым любопытством: – Гар, фестиваль люцерны? Что это значит, граф? Это диалект ауинского? –

Яркий свет в глазах Бренделя на мгновение померк: – Нет. Он ответил с некоторой горечью, вздохнул и с большим трудом оглянулся, чтобы сдержать улыбку: – Гашуй – город в Королевстве Рубика, я имею в виду, что также хорошо видеть, как после этого он покидает Сияющее Море.

Действительно? –

Филас выглядел заинтересованным: – Королевство Рубика, я слышал об этом месте, это серебристая пустыня, вы можете увидеть серповидные песчаные дюны, проходящие вдоль моря одну за другой. Там также есть горы, которые достигают прямо в облака? –

. Где земля, там и горы, а немного южнее их можно увидеть. – ровным тоном ответил Брендель.

Вдруг он что-то остро почувствовал и оглянулся, это Майнильд смотрела на него с некоторым удивлением. Их взгляды встретились лишь на мгновение, но она быстро обернулась, уже не обращая внимания на эту сторону.

Брендель был слегка поражен и сбит с толку. Когда он имел дело с чрезмерным любопытством Филас, он обратил некоторое внимание на Мейнильд, но, увы, она не оглядывалась все это время.

Словно все, что было раньше, было не более чем иллюзией.

Сердце Бренделя было несколько уныло, и он не мог не чувствовать себя подавленным.

Прошлое действительно было прошлым, а остальное было не чем иным, как односторонним принятием желаемого за действительное. Медиша и Лоренна знали об этой перемене и тут же перевели разговор за столом на что-то другое, думая каждый из них, что Брендель так хорошо знаком с этим местом и, возможно, у него осталось такое незабываемое воспоминание. Ведь у каждого были свои тайны, и две мудрые дамы молчали.

Тем временем только Фрейя увидела что-то неладное в неуклюжем слове беспокойства Бренделя, но отмахнулась от него. Женщина-наемник прислонилась к Лазурному Копью, сидящему в углу, и наблюдала за происходящим, но постоянно молча наблюдала.

Отреагировал только Филас, пытаясь завязать светскую беседу с Бренделем. Этот принц из Киррлуца, казалось, считал Бренделя своим ближайшим другом после того, как Брендель дал ему право первым прикасаться к своей добыче. Сиэль рассмеялся, слегка отклонив разговор, когда Брендель начал раздражаться.

Лоранна сбоку посмотрела на эту сцену и чуть не скривила лицо. Каким тупым может быть Филас.

Песок в волшебных песочных часах, поставленных в центре холла отеля, растекся примерно на треть пути. То есть это был почти унылый час спустя, когда солнце скрылось за озером, отбрасывая тень через окна на усыпанный кленами пол. Обед опоздал почти на четыре, когда его наконец подали.

Слишком жирная оленина была переварена, с мятым хлебом, запеченной с солью семгой, которая была такой темной, что казалась копченой, рыбным супом, смешанным с красной фасолью, и картофельным заварным кремом,