Приступил к работе как председатель агропромышленного комплекса «Новомосковское» и колхоза им. Ленина Тульской области.

Вернулся в большую политику — был губернатором Тульской области, членом Совета Федерации, возглавлял Аграрный союз России. В 1995 году на вопрос, могли ГКЧП победить, ответил: «Если бы я не был уверен в том, что ГКЧП сможет победить, я бы никогда не стал его членом».

Никогда не менял свою точку зрения. «Если бы тогда можно было остановить развал великой державы, задуманный и спланированный на Западе с использованием наших предателей, то страну можно было бы спасти. Был бы ГКЧП или бы его не было, если бы 20 августа 1991 года состоялось подписание всем известных соглашений, то был бы подписан смертный приговор великой державе. Так что от нас уже мало что зависело».

Шенин

Не сломался, не пал духом, отстаивал свою позицию до конца. В первую годовщину августовских событий 1991 года «Правда» поместила материал «Так кто же совершил настоящий путч?..», где он ответил письменно на вопросы газеты, которые ему передали в тюремную камеру.

Утверждал, что проект Союзного договора, подготовленный для подписания 20 августа 1991 года, на самом деле означал фактический раскол СССР и шел вразрез с мнением народа, высказанным на референдуме 17 марта.

Что касается изоляции Горбачева в Форосе, то в действительности никакой блокады не было. Имело место банальное самоустранение от выполнения своих конституционных обязанностей.

В октябре 1992 года в следственном изоляторе «Матросская Тишина» объявил бессрочную политическую голодовку. Его предупредили, что существует инструкция МВД, по которой будут кормить насильно. Но это его не остановило.

В конце того же месяца мера пресечения по состоянию здоровья была заменена на подписку о невыезде. Место передвижения ограничили Москвой. В тюрьме перенес три операции.

В феврале 1994 года давал показания в судебном заседании. Категорически отрицал свою вину в предъявленном ему обвинении в измене Родине. «Я действительно, — сказал он, — несу ответственность, но отнюдь не по тому обвинению, которое предъявила прокуратура. Я, как гражданин СССР, как член КПСС, несу политическую и моральную ответственность перед народом и партией: не все сделал для того, чтобы предотвратить разрушение великой державы — Союза Советских Социалистических Республик».

Дал свою оценку событиям 1991 года: «Ликвидация на основе Новоогаревского договора единого государства, раздробление его на части не только без согласия народа, но и вопреки его воле, выраженной на референдуме, разрушение основ Конституции и были, без всякого сомнения, государственным переворотом, за что организовавшие его лица подлежали уголовной ответственности по статье 64 Уголовного кодекса РСФСР в точном ее смысле — “за измену Родине”».

Подчеркнул, что Горбачев был осведомлен относительно предстоящего развала Союза. «Знал ли Горбачев о том, что Ельцин готовился к заключительной стадии антиконституционного переворота — ликвидации союзных структур власти и управления? И что Ельцин в такой ситуации не подпишет 20 августа 1991 года Союзный договор, а наоборот, будет стремиться сорвать его подписание и ликвидировать центр? Знал. 29 июля 1991 года он мне лично сказал, что если обстановка и дальше будет ухудшаться, то он пойдет и на крайние меры».

О законности или незаконности ГКЧП: «Создание ГКЧП я не считаю противозаконным действием, поскольку такой комитет как не был предусмотрен Конституцией СССР, так и не был ею запрещен. Его создание — и этого нельзя не видеть — связано с целым рядом нарушений Конституции СССР и союзных республик высшими должностными лицами, создавшими реальную угрозу конституционному строю и целостности страны. К тому же само образование подобного органа не влечет уголовной ответственности. Ведь создавал президент Российской Федерации Ельцин неконституционные органы, однако за это не понес никакой ответственности».

Не терял самообладания и даже чувства юмора под шквалом вопросов со стороны обвинения. Когда они стали допытываться, заезжал ли он в ЦК КПСС 18 июня 1991 года после возвращения из Фороса перед тем как идти в Кремль, и он ответил: нет, не заезжал, они снова начали выяснять этот вопрос, Шенин ответил:

— В следующий раз, перед тем как идти в Кремль, обязательно заеду в ЦК КПСС.

После амнистии вернулся в политику. В 1993–2001 годах возглавлял Совет леворадикального «Союза коммунистических партий — КПСС», куда входили 22 компартии бывших советских республик, был членом ЦИК КПРФ и ЦК КПРФ. В 2000 году возглавил новосозданную Коммунистическую партию Союза России и Белоруссии, за что был исключен из ЦК КПРФ. В 2007 году пытался выдвинуть свою кандидатуру на пост президента РФ.

В августе 1995 года на вопрос, мог ли ГКЧП победить, ответил: «Да, победа ГКЧП была вполне возможна». И добавил: «Если бы ГКЧП состоялся хотя бы в декабре 1990 года».

Непоколебимо стоял на своей позиции: «ГКЧП просто не могло не быть. С 1985 года страна покатилась черт знает куда.

Хотя у нас всегда хватало полоумных руководителей, начиная с Хрущева, со всеми его глупыми выходками, но во времена “перестройки” число таковых превзошло невозможное. ГКЧП было запоздалой попыткой вытащить страну из пропасти. В августе 1991 года мы могли лишь заявить о своей позиции…»

Умер в 2009 году. Похоронен на Троекуровском кладбище в Москве, рядом с могилой генерала армии В.И. Варенникова.

Генералов

Больше года провел в следственном изоляторе «Матросская Тишина» по делу ГКЧП. Серьезно болел, но, по словам Крючкова, ни на минуту не терял мужества и самообладания. Во многом благодаря ему на следствии и в суде удалось убедительно показать самозатворничество Горбачева в крымской резиденции.

Находясь в Форосе с 18 по 21 августа, «вел себя достойно, видел лицемерие Горбачева, не поддался искушению пойти на сделку с совестью, несмотря на то, что отдавал себе отчет в том, какие лишения ожидают его».

В декабре 1992 года ему была изменена мера пресечения на подписку о невыезде.

Впоследствии работал в АО «Регион», входившем в АФК «Система».

Глава 12

ПЕРЕМЕНЫ В КРЕМЛЕ И НА ЛУБЯНКЕ. ОКТЯБРЬ-НОЯБРЬ

Октябрьские самоубийства