Второй дипломатический документ, составленный П. П. Рубенсом

Светлейшая Госпожа!

С тех пор, как с последней почтой я отписал Монфору, я получил еще одно чрезвычайно любопытное сообщение, касающееся приезда ко двору господина герцога Нейбургского, который имеет поручение и полномочия, данные ему королем, на переговоры о заключении перемирия с голландцами. Это показалось мне весьма странным, хотя мне прекрасно известны высокие качества, способности и искусное мастерство господина герцога; известно нам также и то, что это решение Его Величества основано на весьма слабых основаниях, главным образом внушенных секретарем де Би, который полагает таким образом решить дело через фаворита короля по имени Туара, выйдя на него с помощью некоего Фукье. Поскольку еще до отъезда из Брюсселя я кое-что слышал об этом предмете, то приложил некоторые усилия и подробнее разузнал о том, что из себя представляют эти люди. Понимая, что никакого секрета тут нет и рассчитывая на осторожность господина Мелевельта, я рассказал ему обо всем, надеясь выслушать его мнение по данному предмету: Ваше Высочество сможет ознакомиться с суждением этого господина из его собственного письма, которое я прилагаю здесь же, хотя оно и не столь категорично, как мое, потому что он не располагает такими сведениями, какими располагаю я, имея дело со многими посредниками, в частности, с Католиком. И хотя мне прекрасно известна осведомленность Вашего Высочества обо всем, что происходит, и хотя я понимаю, что у Вашего Высочества имеются причины, нам вовсе неведомые, с одобрением отнестись к поведению де Би, я все же надеюсь, что Ваше Высочество не сочтет злонамеренной настойчивость, с какой я желаю высказать и свое мнение, не скрывая, как обычно, ничего. Я делаю это тем более решительно, что, по мнению господина Мелевельта, данный предмет имеет чрезвычайную важность. Именно поэтому он счел необходимым отправить свое послание Вашему Высочеству, дабы мы знали, как следует отнестись к приезду господина герцога, который ожидается в ближайшее время.

Нам представляется, что это дело следует рассматривать и в связи с его содержанием, и в связи с персоной его вдохновителя, вышеназванного Фукье. Что он делает при дворе, никому не известно, но это человек самой дурной репутации, привыкший брать деньги в обмен на самые необоснованные обещания, к ущербу третьих лиц. Именно он в прошлом году привез де Би в Париж и постарался вбить ему в голову, что для успеха перемирия необходимо склонить на свою сторону, не останавливаясь даже перед прямым подкупом, фаворита короля, господина по имени Туара, у которого, как он заявлял, он сам в большом фаворе. Именно это и предложила партия де Би господину герцогу Нейбургскому, который в силу своей доброты и доверчивости (свойство всякого благонамеренного человека) поверил ему во всем и поставил о том в известность короля и его министров. Если я не ошибаюсь, была оговорена и сумма сделки, от которой основному получателю досталось бы совсем немного, ибо, даже если б удалось это осуществить, большая часть денег осела бы в карманах посредников. Мы никак не можем с этим согласиться, учитывая, какие настроения царят при этом дворе. Мы глубоко убеждены, что это было бы самое постыдное для Его Величества и самое противное нашим целям решение, потому что, во-первых, герцог, прибывший из Испании, неминуемо вызовет к себе подозрения; ему никто не поверит, даже если допустить, что он действует исходя из интересов своих штатов, терпящих бедствия из-за войны; у всех сложится мнение, что Испания через герцога и (что еще хуже) через французов делает попытку примирения с мятежниками. Это последнее соображение способно повредить Его Величеству, потому что именно Его Величеству придется сделать первый шаг, на наш взгляд, бесполезный и напрасный, ведь французы считают делом государственной важности не дать затухнуть войне во Фландрии, вынуждая короля Испанского нести постоянные расходы и пребывать в вечном беспокойстве, как они это уже не раз доказывали, поддерживая голландцев и деньгами, и живой силой с начала царствования Генриха IV до наших дней. Ваше Высочество соблаговолит припомнить, что, согласно сведениям, полученным от Католика, принц Оранский неоднократно подчеркивал, что, ежели о переговорах станет известно королям Франции и Англии, они будут немедленно остановлены; он также жаловался (заблуждаясь, я полагаю), что все его послания якобы пересылались нами во Францию, с тем чтобы навредить союзу штатов и испортить их отношения с этой державой. Поэтому, если предложение будет исходить от герцога Нейбургского, это откроет все наши секреты и станет предупредительным сигналом для наших врагов — французов, которые не преминут им воспользоваться, чтобы с уверенной силой воспрепятствовать нашим планам, окончательно отвратить от нас принца Оранского и положить конец любым переговорам, хотя, как известно Вашему Высочеству, они в настоящий момент продвинулись как никогда. Я не вижу, каким образом французам удалось бы устранить то единственное препятствие, которое мешает осуществлению этого предприятия, учитывая упорство, с каким они поддерживают противную сторону, как если бы провал дела затрагивал их личные интересы. Мне представляется нелепой их уверенность в том, что мы снимем осаду с Бреды, что принц оставит нам этот плацдарм по их требованию, как бы этого ни хотелось французам, или что они могут быстрее и лучше нас сыскать подходящий способ прекращения военных действий. В остальном же, как известно Вашему Высочеству, у нас нет никакой нужды ни в их содействии, ни во вмешательстве господина герцога, ни в подкупе французов, потому что мы можем получить все, что нам нужно, и без этих расходов.

Что касается Туара, то спешу заверить Ваше Высочество, что я считаю истинным безумием возлагать на него подобные надежды, потому что он не располагает властью решать эти вопросы и вообще не вмешивается в государственные дела. Он пользуется репутацией человека благородного, мудрого и скромного, а его власть распространяется лишь на командование фортом Сен-Луи, что близ Ла-Рошели. Ко двору он прибыл по настоянию Субиза с тем, чтобы договориться о снабжении этой крепости, и, судя по всему, уже через несколько дней должен уехать назад. Следует также знать, что все управление этим королевством находится сейчас в руках королевы-матери и кардинала Ришелье, которые будут чинить всяческие препоны Туара и воспротивятся любому начинанию, если оно будет исходить от него. Что же касается особой милости, которой якобы дарит его король, то эта милость не идет ни в какое сравнение с вниманием Его Величества к новому фавориту, человеку по имени Баррада. Предпочтение, которое оказывает ему король, поражает весь двор и вызывает ревность даже у кардинала, готового на любые козни, лишь бы заставить последнего чувствовать себя его должником.

Принимая во внимание все эти соображения, молю Ваше Высочество, прежде не раз дарившее меня честью совместного обсуждения этого предмета, соблаговолить выслушать мое откровенное мнение. Я считаю герцога Нейбургского человеком несомненно подходящим для ведения этих переговоров, но только не при этом дворе, где самая мысль о перемирии внушает всем ненависть; впрочем, к великому моему неудовольствию, я с самых разных сторон получаю подтверждение, что в таком случае надежд на успешный исход переговоров нет никаких. Также, хорошо зная, как привык действовать принц, я всерьез опасаюсь, что весть о переговорах вскоре станет всеобщим достоянием, а к каким последствиям это может привести, Вашему Высочеству известно и без меня. Поэтому мне и господину Мельвельту представляется необходимым просить Ваше Высочество задержать де Би, который не скрывает своего желания выехать навстречу герцогу в почтовой карете хотя бы до самого Орлеана и помогать ему в ведении переговоров. Было бы весьма желательно, если бы Ваше Высочество соблаговолили также загодя предупредить господина герцога, чтобы он не делал никаких предложений до встречи с Вашим Высочеством; следовательно, было бы весьма желательно пригласить его прибыть прямо в Брюссель, ни в коем случае не останавливаясь при том дворе. Тогда у Вашего Высочества будет довольно времени на обдумывание этого дела, а после встречи с герцогом, когда станет известно, чего он добивается, вы вместе могли бы принять наиболее благоприятное решение.