хитрому механизму ставни можно было легко закрыть изнутри, и запереть на задвижку просто покрутив ручку в стене), а пол оказался начищен до блеска. Похоже, здешний домовой, действительно, знал своё дело и не отлынивал от работы, да и подходили к домовому дедушке здесь с добром: в углу уютно пристроился алтарчик с «наедкой» и водкой для домового духа.

Наговорённая соль на подоконниках, защитные знаки на пололке и ставнях, амулеты в углу, который по старинке кое-где ещё именовали «красным» – Фигаро точно домой попал. Мансарда была обставлена по-домашнему: широкий стол у окна, буржуйка в углу (хотя большая печь в хозяйственной пристройке топилась вовсю, а пар исправно шипел по трубам отопления), пара старых, пропахших нафталином и пыльной старостью шкафов и множество тканых ковриков и подушечек везде, где только можно (причём коврики, зачастую, висели на стенах, а подушки валялись на полу).

Следователь, как говорят деревенские колдуны, «принюхался», вслушиваясь в локальные эфирные шумы: чёрный петух, замурованный в кладку северной стены, высушенные яйца-«катанки» за шкафами, обереги под полом, обереги на потолке, обереги на стенах и в стенах тоже. Чувствовался явственный аромат «хлопка»: что-то злое пыталось недавно забраться в этот дом, да попало под одно из защитных заклятий, и всё – поминай, как звали – а в доме остался след, точно пороховой запах или звон медленно затухающего эха. Короче говоря, здесь к вопросам безопасности подходили о-о-о-о-очень серьёзно.

- Вы уж извиняйте, – Пьеро скорчил трагическую мину, – но в доме нет лишней кровати! Совсем нет! Но! Я приказал положить на пол два отменных матраца – видите? Как раз недалеко от печки. Будьте уверены: матрацы нежнейшие! Как пух! Как только что выпавший снег! Вы даже не поймёте, что спите на полу! Вам будет казаться, что вы спите на облаках! Вы...

- Успокойтесь, Пьеро, – Френн мягко похлопал механика по плечу (инквизитор уже понял, что этот простой жест заставляет того немедленно утихнуть, хотя и приводит в полуобморочное состояние), – мы очень, очень вам благодарны. Правда. Нам с Фигаро приходилось спать в местах куда менее уютных, особенно после того, как мы прибыли на Хлябь. Да, и матрацы, действительно, чудесные. Если Анна Гром спросит, то я так и скажу: провели ночь в невероятно комфортных условиях.

У Пьеро явно отлегло от сердца. Механик шумно выдохнул, достал огромный платок, вытер бисерины пота, выступившего на лбу, и сказал:

- Кстати, господа, – почти шесть часов вечера. Чего желаете на ужин?

Вопрос был не праздный: у следователя уже урчало в животе. В то же время, злоупотреблять гостеприимством услужливого механика тоже не хотелось, поэтому Фигаро решил ответить так:

- А несите, Пьеро, чего завалялось. Так вот чтобы на ночь как раз лёгкий перекус утроить.

- Айн момент! – Механик восторженно хлопнул в ладоши, и выскочил за дверь, опять ненадолго застряв в дверном проёме.

- Мда-с. – Инквизитор потёр пальцем щёку, – меня терзают смутные сомнения. Как бы нам с этим субчиком сейчас пить не пришлось.

- И что? Ну, бахнем за знакомство.

- Фигаро, мы с тех пор как приехали на Хлябь... А-а-а-а-а-а, ну, к чёрту! Тут миру остался год-два, а я за здоровье переживаю. Ну его, пусть хоть бочонок тащит. Меня после самогонки Зойзы уже ничем не удивишь.

…Что интересно, Пьеро не прислал слуг, а притащил всё сам: два здоровенных тряпичных свёртка, которые механику пришлось заносить в двери боком. Один из свёртков источал ароматы свежекопчённых колбас, второй же, судя по обречённому взгляду Френна и характерному бульканью, содержал «что-то для настроения».

Икра, запечённая красная рыба, колбаса – ко всему этому Фигаро уже успел привыкнуть. Но вот стеклянная бутыль с узваром и банка солёных помидоров произвели на следователя неизгладимое впечатление.

- Картошка уже в печи, – с довольным видом сообщил механик, раскладывая съестное на столе, – а пока что давайте, господа, выпьем за знакомство и спокойную ночку.

- О! – Фигаро поднял палец. – У нас в деревне тоже так говорили. Мол, на спокойную ночку... А откуда помидоры? И узвар? Ну, компот из сухофруктов? Это что ещё за чудеса?

- Так из Белого лога, откуда ж ещё? – Пьеро развёл руками и вытаращил глаза. – Подумайте сами, Фигаро: какие у нас ещё варианты? Не с Большой Земли же тащить. Колдуны, понятное дело, берут за это добро недёшево, ну так и теплицы их подземные тоже не святым духом питаются, и не автоматонами обслуживаются... Э-э-эх, всё никак не протяну в мансарду электричество... Минутку, я сейчас... Ага, вот он где...

Механик извлёк из шкафа (его дверцы нещадно скрипели, очевидно, не смазывавшиеся лет сто) большой красивый канделябр, перемотанную бечёвкой пачку толстых свечей, и принялся устанавливать всё это на столе, щёлкая массивной золотой зажигалкой с каким-то полустёртым гербом на корпусе.

- Ничего, – приговаривал он, – не страшно. Будет у нас, значит, ужин при свечах... Верите, а я ведь отлично помню, когда не было тут ни электричества, ни парового отопления, а гвардейцы жили, вот, буквально, в соседнем доме. Чего тут только ночами не творилось, ну! Это сейчас, можно сказать, цивилизация. А раньше, бывало, выйдешь с утра до ветру – удобства-то во дворе были – а на снегу следы вендиго. Или шерсть волчья у самого нужника: кто-то из местных превращался на полную луну, значит. Сейчас-то что, сейчас тут, можно сказать, город. Осталось только волколаков со «снежинками» извести и тогда... А, кого я обманываю! Тогда какая-нибудь другая дрянь появится. Но потом. Передышку-то нам Хлябь всё равно даст.

- А что волколаки? – Фигаро достал из кармана ножик, открыл его и принялся нарезать толстыми кусками шмат копчёного балыка на который уже положил глаз. – Неужели и они сюда добегают?

- Хех! – Пьеро ухмыльнулся. – Добегать-то они добегают, да только что с того? Помню, когда вся эта чертовщина начиналась, припрётся сюда стая, и ночью нападёт. А шофера сразу в тягачи! И всё: намотали стаю на траки. А чтобы в саму Кальдеру попасть, нужно через тоннели идти – тут в своё время в породе взрывами и бурами выкопали такие себе проходы; ну, для людей, там, для вагонеток, рельсы кинули, да чё да. В тех тоннелях волколаков из огнемётов жечь – самая красота! У нас тут, знаете, ещё трофейные рейховские «Фламанверфер» есть. Выкупили как-то у одного торгаша с Большой Земли. Заплатили, конечно, кругленькую сумму,