Палмер обернулся и увидел Бена Фискетти, одинокого и ужасно бледного, отхлебывающего из высокого стакана хайболл,[120]который, судя по цвету, состоял почти из одного виски. Палмер заметил, что уголок рта Бена непрерывно дергался.

— Странно, — сказал он. — Ты хорошо его знаешь?

— Достаточно хорошо.

Палмер помахал молодому человеку. Когда Бен уловил этот жест и разглядел, кто его сделал, у него дернулся и другой уголок рта, и он пролил треть своей выпивки на туфли проходившего мимо сенатора штата. Затем, даже не извинившись, направился прямо к Палмеру.

— Я сожалею, — произнес он.

— О чем? — Палмер повернулся к Вирджинии Клэри. — Могу я представить мисс…

— Мы встречались, — оборвала его Вирджиния.

Палмеру показалось, что в ее голосе прозвучала холодная нотка.

— О да. — Бен переминался с ноги на ногу. Он поднял руку, чтобы почесать щеку, и, казалось, изумился тому, что не обе его руки были заняты стаканом. Пытаясь сориентироваться, он еще раз выплеснул виски из стакана.

— Все в порядке? — спросил Палмер.

— Да, да, конечно… — Бен сделал отчаянный глоток и сократил содержимое стакана с виски на добрый дюйм вместе с кусочком льда. — Как, это… — его голос сник.

— Извините?

— Я сказал, как это… — Бен замолчал и выпил остаток виски. — Как… как вл… сл-слияние? Как идет с-слияние?

Его глаза были круглее, чем помнились Палмеру. Он размышлял: не боится ли его Бен? Он не разговаривал с ним со времени того прерванного обеда несколько недель назад; представление, которое тогда закатил Палмер, могло напугать и более сильного человек, чем Бен.

— Если это не… не будет слишком сам… сам-монадеянно, — начал говорить Бен.

Между блестящими черными бровями Вирджинии Клэри обозначилась складка.

— Мне кажется, — сказала она Палмеру, — я должна уйти.

— Можешь подождать минутку? — спросил он. Потом, не дожидаясь ответа, повернулся к Бену. — Я думаю, все утрясется, — сказал он. — Конечно, я не последняя инстанция. Я предполагаю, что вас беспокоит, будете ли вы служащим ЮБТК или нет.

Глаза Бена тревожно заблестели. Белки увеличились, но он постарался взять себя в руки.

— В-вовсе н-нет, — произнес он, затем торопливо добавил: — Я не имел в виду, ч-то т-таким путем… — Голос его сбивался и угасал, хотя он и пытался шевелить губами. — К-конечно, я хотел бы б-быть служащим ЮБТК.

— Я надеюсь, что мы можем сохранить вас на вице-президентском уровне, — сказал Палмер. И стал наблюдать за реакцией. Удивить его могло очень немногое — зависть, жадность, возбуждение. Но он не был готов увидеть вспышку настоящей паники. — В чем дело, Бен?

— Хор… великолепно. — Бен так сильно стиснул губы, что они побелели. — Великолепно, — повторил он, мучительно преодолевая заикание.

— Вы и я должны обстоятельно переговорить о вашей новой работе. Я имею в виду вопросы новой политики. Хорошее предложение относительно нового начинания — это великолепный вклад в достояние банка.

— Господи, я… — В то мгновение, когда слова должны были сорваться с его губ, Бен замолк. — Ох, — произнес он после длительной паузы, говоря очень медленно и отчетливо. — О, я вполне… понимаю. Я… уверен, что есть… много вещей, которым я… должен… научиться.

Вертикальная складка меж бровей Вирджинии Клэри углубилась. Палмер взглянул на нее и понял, что дольше удерживать ее не сможет.

— Поговорим в другой раз, Бен, — сказал он, сдерживая внезапный импульс слегка похлопать молодого человека по руке.

Они отошли с Вирджинией на расстояние, когда Бен не мог их услышать.

— Почему он так боится тебя? — пробормотала она.

— Ты заметила это? Будь я проклят, если знаю.

— Он выглядел напуганным до смерти. Но, может быть, причина в чем-то другом.

Палмер вздохнул.

— Может, тут причина более глубокого философского свойства. Этот мир посерьезнел, или я просто постарел и уже ничего не понимаю.

Теперь они отошли в угол. За ближайшим столом высокий мужчина с седыми волосами болтал с двумя другими мужчинами. И тут Палмер осознал, что в его распоряжении оставалось лишь несколько секунд до того, как он должен вернуть Джинни в ее компанию.

— Могу я чем-нибудь помочь? — спросила она.

Палмер покачал головой. Ему очень хотелось, чтобы она сказала так, но теперь он понимал, что это не поможет.

— Я справлюсь сам, — сказал он.

— По-прежнему очень одинок, да?

— Я похож на одинокого мужчину?

— Кот, который гуляет сам по себе, — сказала она. — Но в один прекрасный день и он попадет прямо в западню. — Она взглянула на него. Складка меж бровей на секунду исчезла, а потом снова появилась. — А фактически ты уже в западне.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты действительно покупаешь этот банк?

— Возможно.

— Ты знаешь окружение Бена?

— Да.

— Я не из тех, кто стремится к сенсационным разоблачениям, — сказала Вирджиния. — Я не верю в предъявление обвинения по ассоциации. Но этот молодой красавчик прямо-таки испускает ужасное зловоние грядущих неприятностей.

Палмер отмахнулся от ее слов.

— Я очень сожалею, что обеспокоил тебя всем этим, Джинни. Ты была абсолютно права. Каждый из нас отошел друг от друга. А там тебя ждет великолепный седой конгрессмен. Он — сплошное удовольствие.

— Черт побери, Вудс, ты выводишь меня из себя.

— Ничего подобного.

Она взяла его за руку и повлекла к боковой двери из зала.

— Я не люблю, когда за меня все решают, — сказала она. На ее высоких скулах отразились вспышки красного света.

Когда она и Палмер проходили мимо дверей лифта, те раздвинулись.

— «Крыша под звездным небом», — скучным голосом объявил лифтер. — Едем вниз.

Вирджиния подтолкнула Палмера в лифт.

— Кинкейд может подождать несколько минут. Купишь мне внизу чего-нибудь выпить?

Палмер кивнул. Лифт стал быстро опускаться. Он почувствовал, как желудок его поднялся к диафрагме. И это мгновение вызвало в нем ощущение сладостного предвкушения, от которого перехватило дыхание.

В Дубовом баре в этот час была дюжина посетителей. Большинство завсегдатаев или уже разошлись по домам, или перебрались ужинать в ресторан. Дон Винченцо Бийиото, однако, уходить не собирался, уютно устроившись практически в самом центре бара, где его и застал примерно десять минут спустя телефонный звонок от Рокко, звонившего, чтобы удостовериться, что Дон Винченцо отдыхает среди равнодушных посетителей.