— Как раз времени-то у нас и нет. Если есть хоть малейшая возможность, что я смогу выполнить его просьбу, — возможность, которую пытался дать мне Вен'Дар, — это должно произойти сейчас. Война не станет ждать. Если лорды пришли к тому же заключению, и они не станут ждать. И Д'Натель тоже. — Он повернулся ко мне спиной. — Где он, Паоло?

— Полдня пути верхом, государь. Развалины на краю Пустынь, близко к тому месту, где вы нашли меня. Молодой хозяин говорил, что там когда-то был портал между мирами, вроде того, валлеорского, через который мы попали в Пределье. Я отведу вас туда.

— Я мог бы создать портал, чтобы доставить нас туда, государь, — предложил Вен'Дар. — Это займет лишь час или два.

— Нет. Никаких порталов так близко к Авонару. Пока мы не можем знать наверняка…

Пока он не убедится в том, кто будет ждать нас на той стороне.

— Я не против поездки верхом, — согласилась я.

— Ты не поедешь.

Десять шагов между Кейроном и мной протянулись шире, через пещеру, через Паоло и Вен'Дара, через мешанину поклажи, припасов и мерцающих углей… через шестнадцать лет горя, злости и тоски, одиночества и боли.

— Герик — наш сын, Кейрон. И я его не брошу.

Клубящиеся туманом волны озера Возрождения по ту сторону темной арки тихо плеснули.

— Я буду делать то, что должен, Сейри. Не могу сказать, что именно. Но ни мои собственные желания, ни мои чувства к тебе не смогут повлиять на мое решение.

Он так и не вышел из сгущающейся тени, так что я не видела его лицо, только очертания его сильного тела, напряженного и неподвижного.

— Тогда госпожа просто обязана пойти с вами, государь, — негромко заметил Вен'Дар. — Если она напоминает вам о прошлом, со всеми его радостями и чувством вины, тогда вы действительно тот, кто должен принять это страшное решение. Ведь согласно нашему Пути, ей следует делать собственный выбор в том, что касается телесной опасности, угрозы для ее сердца или того, как именно она сможет вынести неизбежное.

Вен'Дар принялся заворачивать в тряпицу головку сыра. Вскоре время словно бы снова потекло своим чередом. С трудом, но все же двигаясь вперед.

— Вы не спали уже три дня, государь, — заметил Наставник. — А до этого еще пять провели в бою. Вы едва стоите. Даже неотложность вашей задачи не отменяет того, что вам необходим отдых. Что бы вы ни предприняли, успех потребует всех ваших сил.

Кейрон слегка ссутулился.

— Проклятое тело…

Он вернулся обратно к тлеющему костру и тяжело опустился на землю рядом со мной, прижав к глазам ладони.

Обняв его за плечи, я потянула его в сторону, уложив головой к себе на колени.

— Три часа, Вен'Дар, — уже невнятно пробормотал он. — Не больше.

— Да, государь. Ровно три часа.

Я зарылась пальцами в его влажные волосы, когда он провалился в глубокий сон. Его оружейная перевязь лежала под рукой, так, чтобы он легко мог дотянуться до меча и кинжала. Оружие Д'Арната. Некоторые дар'нети верили, что эти священные талисманы — гарантия вечной неприступности Авонара, и готовы были принести недееспособного Д'Нателя в жертву лордам, чтобы вернуть их. Кейрон смеялся и говорил, как он благодарен, что наша первая вылазка к Мосту благополучно вернула в Авонар и оружие, и принца. Воспоминание о его смехе ножом проворачивалось у меня в груди.

Вен'Дар прикрыл глаза и еще мгновение сидел неподвижно. Потом он подмигнул и одарил меня печальной улыбкой.

— Я сплел заклинание, которое разбудит меня через три часа, так что, пожалуй, тоже воспользуюсь возможностью немного поспать. — Он сунул под голову свернутый плащ и, зевая, натянул одеяло до самого подбородка. — И вам того же советую.

Он закрыл глаза и через мгновение уже спал.

Я опиралась спиной на каменный выступ. Пальцы гладили широкий лоб и четко очерченный подбородок, обросший многодневной светлой щетиной, — лицо Д'Нателя, жесткое даже во сне. Я закрыла глаза и попыталась вспомнить черты Кейрона, но впервые со дня его смерти они не возникли ясно, как если бы мы лежали вместе в темноте и я могла уловить только очертания его скулы или линию темных волос. Я жалела, что не могу заснуть.

Паоло, закончив говорить, сидел тихо, мрачно переводя взгляд с одного из нас на другого. Теперь же он, обычно способный спать в любое время и в любом месте, сидел, уставившись на умирающий огонь. Некоторое время спустя, тихонько чертыхнувшись, он вскочил и вышел в арку к озеру Возрождения. И немногим позже вернулся.

Он присел на корточки у кострища и бесцельно поворошил угли.

— Если бы мы выехали сейчас, — чуть слышно, так что я едва разобрала, проговорил он, — и ехали быстро, у вас было бы преимущество в три часа.

Три часа. Чтобы сделать что? Задержать моего сына? Убедить его бежать? Найти ответ?

— Это не обман. Вы можете оставить принцу записку, что мы просто отправились вперед…

* * *

И вот, много часов спустя, после безумной гонки от Авонара, я скорчилась за еще теплой скалой, ожидая знака от Паоло, что все идет нормально. После бесконечного неподвижного ожидания сверкнули две быстрые вспышки — потом пауза — и третья.

Я бросилась вниз по голому склону к осыпающимся каменным стенам. Тощая, долговязая фигура показалась в освещенном дверном проеме. Паоло. И еще одна, меньшая, рядом. Недостаточно высокая для Герика. Я замешкалась, еще вне потока света, хлынувшего из проема.

— Входите, сударыня. Все в порядке. Я не упомянул, что, уходя из Пределья, мы привели с собой кое-кого еще, — пояснил Паоло. — Я подумал, что не стоит про нее ничего говорить, пока я не разберусь, что к чему. Она присматривала за телом молодого хозяина, когда он оставлял его. Госпожа Сейри, это принцесса Роксана. Я сказал ей, что вы знакомы с ее отцом.

Пропавшая дочь Эварда! А я даже не вспомнила про нее за все часы, прошедшие с тех пор, как я пришла в себя. Светловолосая, как и ее мать, и такая же величественная манера держаться. Бледное, гладкое лицо казалось совершенно неуместным в окружении полуразрушенных стен и груд обломков, образовывающих небольшое укрытие. И все же плотная коричневая рубашка, куртка и штаны выглядели на ней неожиданно к месту, а острые и умные отцовские глаза сверкали в отблесках костра, пока она сидела на растрескавшихся плитах пола и смотрела на моего спящего сына.

Герик свернулся клубком на пыльном плаще, его голова покоилась на небольшом свертке. Если бы я не коснулась его рукой и не почувствовала медленное поверхностное дыхание, то могла бы решить, что он мертв. Он был бледен, как звездный свет, и ужасающе худ.

— Еще день, и выйдет вся вода, — заметила Роксана, выливая прозрачную жидкость из крошечной чашечки в рот Герика. — Он сказал, что вернется прежде, чем вода закончится, но даже и пальцем не пошевелил с тех пор, как погрузил себя в сон три дня тому назад.