Я накрыла рукой его губы.

— Не сейчас. Наставник уже развел огонь в соседней пещере. И как бы мне ни хотелось остаться с тобой в этом прекрасном месте, я уже вся промокла и вскоре замерзну, как и ты сам. Все остальное подождет.

Тугой узел в моей груди, ослабший на какой-то миг, затянулся снова.

В смежной пещере Вен'Дар приготовил не только огонь, но и суп, чай, сухую одежду — и Паоло. Мы долго спорили, оставлять ли его вместе с нами, и пришли к заключению, что отсрочкой мы ничего не добьемся. Кейрон будет ожидать его. И в самом деле, увидев нашего юного друга, присматривавшего за костром и почти не осмеливающегося выглянуть из-под взлохмаченной челки, он лишь сдержанно кивнул Вен'Дару.

Какое-то время мы не говорили ни о чем, кроме еды, костра и того, как нам лучше рассесться. Действительно важные вещи казались слишком тяжелыми, а все остальное — поверхностным.

Кейрон выпустил мою руку лишь для того, чтобы натянуть штаны, рубашку и шерстяную куртку, которые дал ему Вен'Дар, и стянуть сзади мокрые волосы кожаным шнурком. Но как только мы уселись рядом на полу пещеры, он обнял мои пальцы холодной левой ладонью, пока правую использовал для того, чтобы выпить три кружки дымящегося супа, а потом еще три чая. Но когда мы наконец закончили есть, он поцеловал мою руку, осторожно положил ее мне на колено и привалился спиной к гранитной глыбе, оглядывая нас, словно мировой судья — трех карманников.

— Итак, кто начнет?

— История юного Паоло, государь, наиболее занимательна, — ответил Вен'Дар. — Но я начну с небольшой ее части, коей сам был свидетелем, и с моих теорий о природе наших затруднений. Полагаю, они позволят воспринимать рассказ Паоло беспристрастно. Ваша супруга одновременно будет и нашим свидетельством, и нашим адвокатом.

— Значит, теперь ты можешь со мной говорить? — спросил Кейрон Паоло, вздернув бровь.

— Это было не мое решение, государь. Вы поймете.

— Тогда рассказывайте мне свои сказки, все вы. Я весь внимание.

Вен'Дар начал рассказ с истории его заключения у Раделя и уверенности, что Мен'Тор и Радель намеревались подстегнуть гнев Д'Нателя, чтобы Кейрон стал восприимчивее к их убеждениям, касающимся ведения войны. Затем Наставник рассказал о заклятии Раделя и о том, как Паоло открыл секрет списка даров, который и позволил Вен'Дару освободить нас.

— Он мечтает стать Наставником. Его церемониальное одеяние готово вот уже долгие годы, — пояснил Вен'Дар.

— Он сможет носить его в Пустынях, в изгнании! И ведь это ничего не меняло. Заставить Сейри умолкнуть — да, пожалуй, это ускорило то, что и так уже происходило со мной. Но ваша история не меняет ничего действительно важного: Джарета, Гар'Дена, предательство, покушение на жизнь Сейри. Радель обыскивал руины поместья, когда ее ранили, — я видел, как свет его фонаря мелькал в окнах. Мы застали Герика, когда он стоял над Сейри с окровавленным ножом в руке. И Паоло заметил, как Герик, а не Радель попятился от нее и бросился прочь.

— Но, государь, моя история меняет многое, — ответил Вен'Дар. — Вы услышали только первый намек на истинную загадку. Забудьте пока о Мен'Торе и Раделе и снова прислушайтесь к моей истории. Как мне удалось воспользоваться открытием Паоло, когда я не мог и дня от ночи отличить? Я не владел собственными мыслями. Что-то еще… кто-то еще вмешался…

И когда Кейрон подался вперед, внимательно вслушиваясь в его рассказ, Вен'Дар описал влившуюся в него таинственную силу, которая помогла ему освободить себя, а потом и меня.

— …Никто не внушал мне этого списка, знание было моим собственным, выраженным в словах, которыми я излагал его вот уже тридцать пять лет. Но мне дали силу, внимание и рассудок, Чтобы воспользоваться тем, что я знаю. Вторую подсказку я получил, когда ваша супруга пришла в себя, заглянула в глаза вот этого вот юноши и увидела там нечто нежданное. А третья последовала, когда я проснулся в своей башне следующим утром и обнаружил письмо вашего сына…

* * *

— Я никогда не слышал о Сплетающем Души.

Кейрон был заметно потрясен письмом Герика. Я чувствовала, как он хочет поверить теории Вен'Дара, ухватиться за спасительную соломинку в этом переплетении отвращения и горя. Но его ответственность не оставляла ему той свободы, которой располагала я, — поверить сразу, как только услышал, принять без разумных истолкований.

— У нас нет записей ни об одном подтвержденном Сплетающем. Мало кто верит, что этот талант вообще возможен. Но изучение даров позволило мне провести немало времени, обдумывая легенду о сплетении душ. — Лицо Вен'Дара осветилось восторгом. — В отличие от обычных дар'нети, способных читать или слышать чужие мысли, или Целителя, который связывает свое сознание с телом и разумом другого человека, отыскивая причиненные ему повреждения и разделяя боль от его раны или болезни, становится с другим одним целым. Он покидает собственное тело и весь отдается другому, принимая или уступая власть над телом и разумом по собственному желанию или по требованию необходимости. Отвага, умение, знание, воля — все это Сплетающий может предложить или придержать, а потом, закончив, покинуть тело другого, отделить себя, оставив чужую душу невредимой. Подобные действия требуют четкого осознания себя и значительной самодисциплины. Чтобы подчинить себя телесным ограничениям и путанице мыслей другого, предоставляя помощь вроде той, какую получил я, успешно противостоя соблазну управлять и использовать его в собственных интересах, необходимо обладать безмерным благородством духа. Нетрудно понять, почему этот дар столь редок.

Кейрон опирался локтями о колени, его подбородок покоился на стиснутых кулаках.

— Но ведь лорды делают то же самое — овладевают. Как ты можешь быть уверен, что это не проявление его истинной сути, прикрытое добропорядочной маской ради порочных целей?

— Конечно, не могу. Но именно способность лордов овладевать другими людьми всегда убеждала меня в том, что сплетение душ — не просто легенда. Все, что делают лорды, — это искажение истинных талантов. Вспомните их «целительство», разрушающее одну жизнь ради сохранения другой, их мысленную речь, которая иссушает душу, подчиняя одного собеседника другому, вместо того чтобы расширять границы понимания между двумя людьми. Даже их Кузнецы создают вещи, подобные оку, позволяющему им вытягивать из нас худшие стороны: ненависть, страх, жестокость, отчаяние, чтобы подпитывать и наращивать свою силу. Разве это не неизбежно, что их сплетение душ будет оставлять после себя только смерть? Мальчик сам боялся, что убил Паоло, в первый раз, когда это случилось. Но Паоло жив, а его разум свободен и невредим.

— То, что делает молодой хозяин, — не зло, государь, — впервые заговорил Паоло, все еще прячась за Вен'Даром. — Мои… мысли… чувства насчет всего… все перемешались с его собственными. Там, внутри меня, происходило что-то такое громадное… Я не могу сказать, насколько оно велико… но это не зло. Я бы знал.