и серебра, как и обещал, ибо нельзя было обманывать его, ради Кира, царя доброго. Так обошлась мне голова Кира в три таланта золотом и в десять талантов серебром.

Когда же вернулся я в Нису, то повстречал я в городе том и Кратона, эллина, который служил Киру, и Аддуниба, халдея, который учил мудрости халдейской сына его, Камбиса. И был я весьма удивлен этой встрече.

Оба они казались опечалены смертью Кира. Кратон же, эллин, лишился ноги в битве со скифами и утвер­ждал, будто бы находился при Кире в его смертный час и даже уберег царя от многих вражеских стрел и копий, но не уберег от судьбы его. Этот Кратон рас­сказывал, что Кир первым пустил коня вскачь впереди всего войска своего и доблестно сражался со скифами, как простой воин.

Было ли так на самом деле, сам я утверждать не могу, ибо разве можно доверять многоречивому эллину, имевшему слабость к женщинам и неразбавленному вину.

Слышал я от иных, мудрых людей, будто халдеи за­мыслили отомстить Киру за ту чрезмерную дань, которую он по справедливости наложил на царство Вавилонское. И вот халдеи подослали в войско его убийцу, который и поразил царя в спину во время сражения так, чтобы потом никто и не мог сказать: «Вот, против Кира был заговор, и убили царя предательски».

Видел я в Нисе того халдея, Аддуниба, и казался он мне опечаленным, но полагаю, что лживым было сердце его и лживыми были слезы его. Если не иной халдей, то этот вполне годился бы для подобного злодеяния, ибо учил он сына царского не только наукам вавилонским, но и лицемерию великому, которое сам постиг в совер­шенстве.

Слышал я, что и сам Камбис, сын Кира, принявший царство его, был впоследствии отравлен халдеями. А сам Аддуниб после смерти Камбиса бежал в Афины эллинские, и кому, кроме Господа, известны ныне причины бегства его?

Когда же привез я в Эктабан голову Кира, царя, воз­радовался Камбис и весь народ персидский. И был погребен Кир неподалеку от Пасаргад, в горах персидских, в простой гробнице.

А Камбис, ставший царем после отца своего, возместил мне весь ущерб, который потерпел я от скифов, и дал мне много золота и серебра и отменил все пошлины для тор­говли моей по всему царству его. И славили меня во многих городах персидских, в какие приходил я с повозками сво­ими, и торговал там с большой выгодой.

И вот возжелал Камбис стать фараоном египетским и править царством своим из Египта и сделал по желанию своему. Тогда поднялся против него брат его, Бардия, и начались смуты кровопролитные по всему царству, и воз­мутились народы, и все произошло, как привиделось мне во сне моем. И дороги царства персидского стали опасны и полны разбойников.

Так, хотя и удалось мне сберечь голову Кира, царя, от последнего осквернения, но не удалось уберечь страну его от смут, ибо наказал ее Господь за грехи сына его, Камбиса, и за то, что не принял тот истинного Бога в сердце свое.

Стражду ныне, ибо вижу, что свершил грех пред Гос­подом моим, приняв от Камбиса, царя, золото и серебро за голову отца его, Кира.

Ибо самому Киру служил я, Шет, сын Нафанаила, без принуждения безо всякой мзды, лишь по велению Господа.

Конец книги Шета

Книга Гистаспа, Ахеменида

Я — Гистасп, Ахеменид.

Бог великий Ахурамазда, который создал небо и землю, который создал человека, отдал сыну моему Дарию, царю царей, царю Персии, все земли и страны, коими правил Камбис, Ахеменид, и отец его, Кир, Ахеменид.

На закате дня минувшего, когда солнце покраснело, предвещая сильные ветры с западной стороны, пришел ко мне посланник Ахурамазды в одеждах светлых и сказал:

— Гистасп, ныне твой сын вознесен выше иных царей. Великое царство досталось ему по воле Ахурамазды, цар­ство, которое возвел до небес из низкого и расширил до пределов земли из малого брат твой, Кир из рода Ахеменидов. И вот настал час, когда тебе надлежит написать истину о Кире, о делах его, кои неизвестны простым смер­тным.

В большом изумлении отвечал я посланнику:

— Во всех странах и во всех царствах известны великие дела брата моего, Кира. Что мне писать еще?

Тогда посланник сказал мне:

— Верно говоришь ты, Гистасп: все народы знают о великих делах Кира и ничто не изгладится из памяти их.

Ты же напиши то, что не знает никто. Как родился Кир, как явил он царскую силу свою и как умер.

Еще больше удивился я и говорил так:

— Известно мне то, что неизвестно другим. Но не видел я брата моего в смертный час его, ибо был далеко от того места.

Сказал мне посланник:

— Верно и это, Гистасп. Не видел ты смерти Кира, но знаешь истину, откуда пришла смерть его. О том и напиши.

И, велев мне писать и дав мне пергаменты, и перья, и чернила восточные, посланник покинул мой дом.

Тогда в тяжелых мыслях заснул я, а когда проснулся, то в тот же час просветлел рассудок мой, и уразумел я, что поистине знаю то, что ныне не знает никто, ибо нет уже среди живых ни Азелек, ни сестры ее, Томирис, и не осталось никого из того знатного скифского рода, рода царей массагетских.

Вот напишу я по воле Ахурамазды правду о том, что более всего осквернено ложью, и вымыслом, и россказнями людей невежественных, и слухами, и небылицами, и тем посрамлю дэвов, посланников лжи.

Ныне передают из одних лживых уст в другие такую небылицу, и разошлась она уже по всему свету.

Говорят, будто Астиаг, царь индийский, видел некогда сон, который устрашил его. Будто бы предвещал тот сон, что Астиага свергнет с престола внук его, рожденный от дочери его Манданы. Тогда выдал Астиаг свою дочь за перса, а когда родился внук его, названный Киром, то приказал он приближенному своему, Гарпагу, умертвить младенца. Но Гарпаг ослушался царя и скрыл ребенка в одном селении, в семье волопаса. И говорят даже, что не женщиной, а пастушьей собакой был вскормлен Кир где-то в горах, ибо и волопас устрашился своего прибытка и унес его подальше от царского дворца, в свое горное жилище. Когда же Кир подрос, то открылось Астиагу, что жив его внук. Будто бы так случилось, что охотился Астиаг в тех горах и заметил мальчика, который с царственным