Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот говорю я, Гистасп, Ахеменид: вся эта история лжива от начала до конца.
Никакого вещего сна не видел царь Астиаг, а в действительности было то, что своим преемником он желал иметь сына, а не дочь, Мандану, и очень надеялся он, что родится у него сын, наследник царства его.
Что же до Манданы, то он опасался выдать ее замуж за кого-либо из своих приближенных или подвластных ему царей, ибо разумел, что таким образом чужой род будет домогаться престола его.
И вот настала пора, когда уже никак нельзя было оставлять Мандану девой, а сына все никак не удавалось зачать самому Астиагу, ибо, верно, остыла в нем кровь рода его и семя уже зачахло. Но это было неведомо Астиагу — именно то, что уже не будет от него отрасли крепкой. И оставался он в той же страстной надежде.
Тогда задумался он и решил отдать свою дочь за самого благонравного и мягкого сердцем человека в царстве своем, помышляя, что ни такой человек, ни потомок его ближайший, получивший в наследство его тихий нрав, не восстанут против мидийского царя.
И отдал он свою дочь за Камбиса, перса из рода Ахеменидов. Я, Гистасп, приходился Камбису племянником. Из всех подданных царя мидийского Камбис, царь персов, отличался самым спокойным нравом и не имел никакой алчности в сердце своем.
Когда у Камбиса и Манданы родился сын, то назвали они его Киром в честь деда его.
Однажды, когда подрос Кир, Астиаг позвал всех Ахеменидов к себе, в Эктабан, на праздник великий по случаю дня рождения своего. И прибыли мы, персы, в Эктабан мидийский.
Пока принимал царь Астиаг подношения от подданных своих и говорил с ними, тогда отроков персидских, среди которых был и я, Гистасп, отпустили поиграть на задних дворах царского дворца.
Там была гора песчаная высотой в пять или шесть локтей.
И вот стали мы играть с сыновьями приближенных царя, с отроками индийскими, и парфянскими, и армейскими.
Выбрали мы ту игру, что называют «царь горы». И вот как играют в нее: все устремляются на гору со всех сторон, и каждый пытается первым достичь ее вершины, и тот, кто смог достичь, старается удержать вершину в своей власти и силой сбросить вниз всех тех, кто норовит оттеснить его и занять наивысшее место горы, именуемое «престолом». Тот же, кто устоит наверху дольше остальных и сумеет при этом хотя бы один раз сбросить с вершины каждого, тот объявляется царем горы.
И вот встали мы все, отроки, вокруг горы, и сын Гарпага изо всех сил подкинул вверх перепелиное яйцо. По закону игры все должны были ринуться на гору в тот самый миг, когда яйцо начнет падать вниз. Однако отроки мидийские сразу устремились наверх, как только сын Гарпага подбросил яйцо, ибо считали себя высокороднее всех прочих.
Тотчас же все ринулись на гору, и началась настоящая схватка.
Не сразу приметил я, что Кир вовсе не торопится захватить гору и померяться силой со сверстниками.
Он остался внизу и начал пристально наблюдать за теми, кто сильнее и кто как борется за «престол». Он ступил на склон той песчаной горы только тогда, когда схватка закипела уже на самой вершине и первые неудачники кубарем покатились вниз.
Мидяне, первыми оказавшиеся наверху, поначалу объединились и стали нещадно сталкивать остальных. Сына Гарпага, которого звали Варданом и который по крови был арменин, они даже ударили по лицу, и рассекли ему губу, и, жестоко сбросив отрока вниз, насмехались над ним.
Тогда Кир помог ему подняться на ноги и сказал ему ободрительные слова, а затем вместе с ним стал безо всякой спешки подниматься на гору, сторонясь падающих тел.
Кир воспользовался тем, что мидяне и их противники уже достаточно устали и, сбившись наверху в кучу, уже не замечали того, что происходит вокруг. Тогда он с сыном Гарпага подобрался к ним сзади и, по-кабаньи бросившись им в ноги, легко опрокинул обоих и сбросил с горы.
Потом он стал без особых усилий сталкивать и остальных, поскольку успел узнать их повадки.
Сын же Гарпага сам спустился с горы и признал власть Кира, Ахеменида, и громким голосом прокричал, что Кир победил всех и ему быть «царем горы».
Тогда возмутились мидяне и стали кричать, что Кир овладел горой в нарушение закона.
Кир же стоял на вершине горы и, ничуть не устрашившись мидян, спокойно вопросил:
— Если я нарушил закон, скажите чем?
Мидяне же стали говорить наперебой:
— Вот, ты проявил трусость и не пытался захватить гору сразу! Ты выждал, пока другие растолкают друг друга и растратят свои силы! Ты напал на нас внезапно и победил хитростью!
Кир же ничуть не смутился и отвечал мидянам:
— Если бы я был трусом, то уже давно сошел бы с горы и уступил вам «престол». Но я этого не сделаю. А если вы теперь нападете на меня, то пожалеете об этом. Вы первые нарушили закон, когда бросились на гору раньше остальных. Разве я говорю неправду и не было такого?
— Ты говоришь правду! — закричал Вардан,— Они преступили закон!
И Вардана поддержали остальные отроки, даже те, кто опасался силы мидян.
Тогда Кир продолжил свою речь:
— Теперь скажите мне, разве закон запрещает хитрость? Разве закон велит спешить так, как спешат свиньи к кормушкам своим и расталкивают друг друга, чтобы скорей нажраться своей похлебки? Разве закон запрещает применить сначала ум, а уж потом — силы?
— Нет такого закона! — сразу прокричал Вардан,— Если бы таков был закон, то «царем горы» становился бы тот, кто взобрался на нее первым! Самый быстрый, а вовсе не самый сильный! Если бы таков был закон, то царями на земле стали бы зайцы, а вовсе не львы!
Все засмеялись, а мидяне не знали, что сказать, и от злости заскрежетали зубами.
Тогда Кир, не давая им прийти в себя и рассудить по-своему, поднял руку и громко сказал:
— Я — «царь горы»! Кто