Танатос почти задумчиво кивнул. Где-то позади снова захихикала Электра.

– Приведи ее, Тристан, – сказал безумный брахион, не сводя с меня глаз.

За моей спиной послышалась возня. Потом кого-то очень грубо втолкнули в поле моего зрения. Того, кого я меньше всех ожидала тут увидеть.

«О нет!»

– Мам?!

Ноль реакции. Она апатично разглядывала кирпичную кладку на стене.

– Твоя мама сейчас не может с тобой поговорить. Я парализовал ее сознание. У этой женщины настоящий талант доводить меня до белого каления, – вздохнул Танатос.

Вне себя от ярости я рванулась в тисках. Они не поддались ни на миллиметр, напротив, еще глубже впились мне в кожу. Я почти этого не почувствовала.

– Я тебя уничтожу! – злобно зарычала я.

– Нет, лапочка. Боюсь, все будет как раз наоборот, – проворчал посторонний голос. Я по голосу узнала вновь прибывшего. Только в этот раз в нем не было никакой жеманности. Викториус.

Отмеченный Джирона устало взглянул на меня. Белая рубашка грязными лохмотьями висела у него на плечах. Лицо было измазано запекшейся кровью. Он выглядел чуть ли не хуже, чем мама. И, в отличие от нее, он был связан.

– Итак, Ариана. Ты отклонила два моих первых предложения, – обыденным тоном продолжил Танатос. – Это была твоя ошибка. Теперь у меня есть для тебя еще одно: ты обещаешь мне свою душу, а я не убиваю твою мать.

С трясущимися губами и слезами на глазах я смотрела на маму. Она казалась такой потерянной.

«Терпение, Ари, только терпение…»

Когда я не ответила, отец кивнул Электре. Она ударила маму по лицу. Я подавилась криком. Викториус вскочил, но Электра с такой силой его толкнула, что он врезался в стену и остался лежать там без движения.

Танатос выжидающе наблюдал за мной.

– Откуда мне знать, что ты все равно ее не убьешь?

– Я дам тебе клятву, – просто ответил он. – Тем не менее ты, маленькая Ариана, умрешь. Шанс на долгую и счастливую жизнь ты уже упустила. Выбирай: твоя душа и твоя смерть или бесплатный билет в первый ряд на «Очень медленную и мучительную кончину мадам Харрис-Моррисон».

– Ах ты, хренов…

– Отдай мне то, что принадлежит мне. Я уже слишком долго ждал, – перебил меня его крик. Ему было достаточно одного движения. Мама начала жадно хватать ртом воздух. Упала на колени. «Господи боже мой…» У нее изо рта потекла кровь. – Мне годами приходилось иметь дело с тобой и этой женщиной. Считаешь, это доставляло мне удовольствие? – кошмарная картина того, как мама теряла силы рядом с перекошенным от ярости лицом моего отца, навечно врезалась мне в память. «Не сдаваться, не кричать. Терпение…»

Улыбнувшись, Электра сгребла маму за волосы и высоко подняла ей голову, чтобы мне было лучше видно, как она с пустым взглядом сражалась за жизнь.

– Что я должна делать? – отчаянно спросила я.

– О, это очень просто. В обряде говорится: «Воля разделит свет и кровь». Твоя душа – это свет. Твоя кровь уже пролилась, – он провел рукой по окровавленной «ледяной жиле», пока его пальцы не заалели от моей крови. Потом он погладил ими мое лицо. «Отвратительно». – Не хватает только воли. Скажи это! – потребовал отец. – Говори: «Моя душа теперь твоя, Танатос».

«Никогда!»

– Скажи это, иначе твоя мать…

Он повернулся к своей заложнице. Вот он, мой шанс. Я быстрым движением потянулась к шее. Тристан заметил, что у меня что-то на уме. Его энергия хлынула на меня, но я была быстрее. Я ощутила пальцами прикосновение холодного металла.

«Люциан!»

Все почувствовали, как изменилось напряжение в комнате.

– Смотрите-ка, смотрите. Твой любовник идет, чтобы тебя спасти, – заключил Танатос. Он выглядел дьявольски довольным. «Ледяная жила» снова зашевелилась. Один конец высвободился и пополз вверх по моей шее. Он обвился вокруг моей головы и накрыл мне рот, как кляп. Губы обожгло холодом.

В тот же момент лучи черного света пронзили кирпичную стену. Пересекаясь друг с другом, они соткались в беззвучный взрыв тьмы.

Когда ко мне вновь вернулось четкое зрение, в центре комнаты стоял Люциан. Он был опасно спокоен. Его взгляд заскользил по присутствующим и наконец остановился на мне.

– Ты в порядке?

Тиски не дали мне кивнуть головой, но мое заплаканное лицо говорило лучше тысячи слов. У Люциана заходили желваки, когда он обернулся к моему отцу. Знал ли он, кто стоял перед ним?

– Ты прибыл как раз вовремя к грандиозному финалу, брахион! – Танатос встречал его с распростертыми объятиями.

– Имеешь в виду свою смерть, Харрис?

«Боже!» Он не знал. Люциан все еще принимал мужчину с ледяными глазами за Уилсона Харриса!

Я старалась его предупредить, но сама едва ли смогла бы разобрать приглушенные звуки, которые вырывались из моего рта.

Люциан не обращал на меня внимания.

– Отпусти девушку!

– Потому что?.. – уточнил отец. Похоже, он развлекался, как никогда.

– Так ты заработаешь себе быструю и чистую смерть. В противном случае…

Электра, которая бродила, словно огромная кошка, вокруг моей матери и Викториуса, захохотала. Эта женщина вообще умела что-нибудь, кроме этого?

– К тебе это предложение не относится, предательница! – процедил Люциан и наградил ее взглядом, от которого она побледнела. Могущественная демоница или нет, Электра боялась Люциана.

Резкий звук опять привлек мое внимание к Танатосу. Он достал свой ациам. Его иллюзия безобидного человека была безукоризненна. Ни ауры силы, способной его выдать, ни черных глаз, ни сияния узора на металле.

– Этот клинок тебе не принадлежит! – голос Люциана мог бы расколоть лед. – Он принадлежал моему другу.

Не выпуская из виду Танатоса, Люциан тоже обнажил свой ациам. У него в руке гравировка сразу же вспыхнула.

Оба брахиона начали обходить друг друга по кругу. Я закричала. Люциан слепо шел прямо в ловушку.

– Ах, да, твой друг… – издевался отец. – Как же его звали? Танатос… Он был глубоко тронут, что ты не прекращал его поисков. Он даже предлагал мне посвятить тебя в наш круг.

Брови Люциана мрачно нахмурились:

– Лжец! – Так быстро, что невооруженным глазом я не могла этого заметить, Люциан набросился на моего отца. Столкнувшись, ациамы высекли искры. Танатос отразил удар и опять перешел в оборону.

– Это правда, поэтому он захотел сделать для тебя исключение в том барьере, который стоял на Ариане, – отец продолжал его провоцировать. – Он считал, что ты поведешься на этот трюк под названием «девушка в беде» и защитишь ее от Лиги.