«Назад, быстро!»

Гэр дернулся туда, откуда они пришли, и остановился, не пройдя и пары шагов. Толстые лианы плюща тянулись к ним поверх терновника. Ангел зашипел от злости и снова развернулся. Идти можно было только вперед.

Плющ разворошил всю дорожку. Он похрустывал и вздыхал, хотя ветра не было. Под ним расползались тени. Побеги перестали нападать и теперь затаились, ждали.

«Мы должны пройти».

— Блаженны заблудшие, ибо в Тебе обретут спасение, — пробормотал Гэр. Он не мог даже держать голову ровно. От нескольких слов он закашлялся.

«Правильная мысль, не забудь ее». Ангел опустил свой огненный меч. Он засиял раскаленно-белым, словно щель, ведущая в небо, и с лезвия потек раскаленный огонь.

У Гэра заложило уши от раздавшегося вопля. Разорванные листья дождем взлетели в воздух. Запахло гарью.

«Беги!» — скомандовал ангел.

Первые два шага дались Гэру с трудом, а потом он рванулся вперед, размахивая руками в попытке сохранить равновесие — ангел отвесил ему шлепок. Плющ извивался и стелился под ногами, но на этот раз побеги старались уползти от ангельского меча, а не хватать Гэра за ноги. Уклонившись от последних цепляющихся стеблей, он выбрался на солнечный свет и рухнул на колени.

«У нас нет времени, — сказал ангел. — Ты должен бежать!»

Гэр собрал остатки сил и медленно, спотыкаясь, побежал дальше. Терн по краям был мертвым, и ангел даже не тратил силы на то, чтобы оживлять его на ходу. Слишком многое захватил плющ. Гэр, опираясь на плечо ангела, сосредоточился на том, чтобы переставлять ноги. Он был отчаянно близок к тому, чтобы рухнуть. А вокруг от собственной боли дрожали плети плюща.

Ангел резко остановился и склонил голову, прислушиваясь. А затем быстро зашагал направо. «Мы уже совсем близко. Крепись».

— Я не могу.

«Можешь — ты достаточно силен, Гэр. Поверь мне».

Гэр слишком устал, чтобы возражать, поэтому позволил ангелу потащить себя за угол, а затем по прямой тропинке к месту, где сильная рука смела боковые стены. Мертвые ветви застыли на земле. Очень медленно Гэр пошел туда, куда указывал ангел.

За проемом были еще тропинки, заросли и повороты, но ангел вскоре остановился. Они дошли до места, которое раньше было квадратной площадкой. Там остались лишь мертвые кусты, вздымавшие черные обломки ветвей над сплошным полотном плюща. Повсюду извивались темные плети толщиной с бедро Гэра, над ними шелестел и поблескивал ковер из листьев, блестевших, как старая кожа. Сверху плющ образовывал крышу, сквозь которую едва пробивался свет, а в центре маячил толстый приземистый ствол.

«Это его сердце. — Ангел указал на черную растрескавшуюся кору. — Ты должен ударить в него».

Вокруг задрожал и затрясся плющ. Тонкие усики потянулись к ним, но не решились напасть.

— Чем ударить?

«Своим мечом. Я прикрою тебе спину, но ты должен действовать быстро и наверняка. Ищи сердце дерева, и пусть каждый удар будет точным».

— У меня нет меча.

«Есть. Потянись за ним, ищи рукоять там, где она должна быть».

Гэр потянулся за плечо. Израненные пальцы сомкнулись на привычной потертой рукояти. Гэр дернул, и лезвие с легкостью вышло из ножен, тускло подмигнув в мрачном свете.

Что-то глубоко внутри Гэра напряглось. Зазвенело, защекотало нервы, стекло по мускулам руки прямо в меч. И там, где проходило это ощущение, усталость исчезала. Почувствовав себя лучше, Гэр поднял старый меч, и его лезвие вспыхнуло белым пламенем.

Плети плюща рванулись к нему, и ангельское оружие замелькало, обрубая их то тут, то там. Раненое растение затрещало.

«А теперь бей!»

Гэр занес меч. Было бы неплохо видеть, куда он наносит удары. Удар вверх рассек нависающие над головой лозы. Уши Гэра наполнились воплем, сок дождем полился на плечи и руки, но он бил и бил до тех пор, пока прореха не расширилась. Сквозь нее хлынул дневной свет.

Так-то лучше. Гэр шагнул вперед и с размаха рубанул мечом по стволу. Крик стал болезненно тонким. Новые побеги пытались вцепиться в него, но ангел успевал их рубить. Схватив рукоять двумя руками, как лесорубы держат топор, Гэр снова начал наносить удары.

Испаряющийся сок затруднял дыхание, а попытка вдохнуть грязный воздух глубже закончилась приступом кашля. Гэр размахивался и бил, размахивался и бил, щепки темного дерева летели в разные стороны.

Над головой сплетались и опадали темные плети. Бежал черный сок, густой, словно масло, а там, где капли попадали на меч, они с шипением разлетались в пыль.

«Еще! — подгонял его ангел. — Ты должен добраться до сердцевины».

Гэр размахнулся.

— Славься, Матерь, полная блага…

Летящие щепки и вонь сока.

— …свет и жизнь нашего мира…

Взмах меча рассек листья над головой.

— Блаженны кроткие, ибо в Тебе обретут силу они…

Крик сменился воплем. Там, где Гэр подрубил ствол, щель раскрывалась темным зубастым ртом. Темная громада раскачивалась. Стиснув зубы, Гэр размахнулся для следующего удара.

УДАР!

— Блаженны милостивые, ибо в Тебе обретут справедливость.

УДАР! Посыпались новые щепки, и густой сок толчками выплеснулся на его сапоги.

— Блаженны заблудшие, ибо в Тебе обретут спасение.

УДАР! Расщелина в стволе становилась все шире и шире, пока он под весом собственной кроны не повалился в сторону, оставив зазубренный плачущий пень. Гэр перехватил меч и направил острие в сердцевину дерева.

— Аминь.

Жуткий вой наполнил его голову. Гэр всем своим весом налег на рукоять, загоняя сталь глубоко в сердцевину пня. Ветви зашлись в конвульсиях, мясистые листья и вонючий сок брызнули во все стороны. Вой сменился всхлипами и почти стих. Теперь его можно было чувствовать, но не слышать. Наступила тишина.

Новость разлетелась по Дому Капитула, как лесной пожар по сухостою. Сигнальный колокол на башне раздувал пламя. Аудитории были покинуты, самые сильные подмастерья и адепты собрались во дворе. Слабые, самые младшие и те, кто не был гаэден, были отправлены для их же безопасности в укрепленную часовню. Все остальные собрались в столовой.

Альдеран наблюдал за ними с парапета над главным двором. И не видел ни паники, ни смущения, которые так запомнились ему по прошлому нападению на Капитул. Все знали свои роли и следовали им быстро и точно, хотя подавленность волнами проходила сквозь толпу. Альдеран ощущал ее в воздухе, как металлический привкус летнего шторма, который вот-вот начнется.