Перелом наступил после 22.00. Первым высказал сомнение в возможности успешно обороняться еще один день командир 239-го пп немцев. Затем пришли сведения о прорыве советских войск в город с южного направления непосредственно по Ленинградскому шоссе. Их вскоре подтвердил командир 240-го пехотного полка по радио. Он сообщил, что направил в контратаку свой последний резерв: – 1-й батальон. Ввиду отсутствия других средств усиления он запросил у дивизии дополнительной поддержки[848].

Эти донесения привели генерала Денера к мысли о том, что, защищая Солнечногорск и 12 декабря, дивизия понесет неприемлемые потери. Поэтому он принял решение оставить город еще этой ночью. Командиром 5-го ак это решение было одобрено.

«… в 23.15 командир дивизии дает приказ очистить Солнечногорск. 239-й пп отступает после отрыва от противника на Ожогино – Стрелино, 240-й пп – на Субботино, 241-й пп образует севернее Солнечногорска промежуточную позицию для того, чтобы предотвратить удар противника во фланг 9-го пп, что еще стоит с правым крылом у Загорья. После этого 9 пп должен отступить на линию Косково – Дулепово, 241 пп отступает на линию Чепчика – Мошницы.

До 00.15 часов положение развивается так, что русские на шоссе вбили клин между 239-м пп и 240-пп. Части 2-го и 3-го батальонов 240-го пп оттеснены на восток. Командир полка, который сам вышел вперед, собирает свой полк на северной окраине Солнечногорска и отступает затем планомерно на Субботино. Равным образом 239-му пп удалось отступить на Ожогино и с 1-м батальоном на Селино»[849].

Поскольку оставался неясным вклад отдельных частей в освобождение райцентра, штабу Западного фронта пришлось проводить специальное расследование. Оно установило, что в Солнечногорск первыми вошли танки 31-й тбр с южной окраины города, а 35-я сбр и вслед за ней 55-я сбр производили очистку города от отдельных групп противника[850]. Однако, судя по всему, роль 55-й сбр оказалось сильно преуменьшенной.

«У стен города только убитыми мы положили 275 человек, – вспоминает бывший начальник штаба 55-й сбр И.М. Подберезин. – Взяли и пленных, фото которых было помещено в Красной Звезде. 35 бригада 20-й армии наступала левее и в город не входила.

Когда я в школе допрашивал пленных, вдруг появился небезизвестный командарм Власов (будущий предатель РККА, возглавивший РОА) и член военсовета 20-й армии Кулик (правильно: Куликов Прим. автора). Они приказали мне отправить пленных в штаб армии (20-й А – Прим. автора).

На мой ответ, что мы входим в 1-ю ударную армию, Власов ответил, что это полоса 20-й армии. Солнечногорск якобы взяла 35 бригада, а мы де вошли в уже освобожденный город.

– Трупы наших бойцов лежат у училища «Выстрел», – заявил я.

Власов бросил какую-то реплику, а комбриг Латышев дернул меня за руки, как-бы советуя молчать. На другой день Совинформбюро сообщило о крупном успехе Власова. Мы с Латышевым писали рапорты в Генштаб, но голос наш не был услышан»[851].

В двух братских могилах (на центральной площади Солнечногорска и в микрорайоне Рекинцы) захоронено 615 человек. Если исключить из этого числа тех, кто погиб в ноябре и после 12 декабря, то получим около 480. Точной цифры назвать нельзя, поскольку большинство имен погибших и даты их смерти неизвестны. Поэтому в указанное число входят также люди, павшие в ноябре. Но, поскольку тогда напряженность боев, и, соответственно потери, были значительно меньшими, то урон в декабрьских боях, по-видимому, только немногим меньше 480 человек.

16-я А, преодолевая упорное сопротивление немцев, продолжала развивать наступление, отрезая частью сил пути отхода противника на запад и северо-запад.

При этом «группа Ремизова вышла в район Курилово, имея передовые части в районе Липатово – Кутузово; 354 сд выходила на восточный берег Истринского водохранилища; 18 сд вышла на рубеж Максимовка – Никулино; 9 гв. сд овладела г. Истра, имея часть сил на западном берегу р. Истра; 7 гв. сд сосредоточена в районе Б. Ржавки; 8 гв. сд – в районе Крюково»[852].

Утром 11 декабря южнее полосы 20-й армии произошли события, которые вскоре привели к включению в ее состав группы Ремизова. Она имела приказ наступать в направлении: Крюково, Холмы, Степаньково, Бужарово, Ново-Петровское, Волоколамск, т. е. строго в западном направлении и не дать возможность противнику организовать оборону на рубежах рек Истры и Ламы. Перейдя накануне в наступление, группа вышла на подступы к Истринскому водохранилищу.

Заместитель командующего 20-й армии А.И. Лизюков.

В 4.00 11 декабря генерал Ремизов с комиссаром Усачевым прибыли в штаб 44-й кавалерийской дивизии, где ее командир доложил о результатах разведки немецких позиций на р. Истра. Выяснилось, что на западном берегу реки и водохранилища противник уже организовал сплошную оборону. Наши кавалерийские разъезды были встречены минометным и пулеметным огнем. Кроме того, была взорвана дамба, лед опустился, и по нему сверху текла вода. Зато севернее Истринского водохранилища и до Обухове противник сплошной обороны не имел. Там разъезды 51-го кавполка проникли далеко на запад в район населенного пункта Нудоль.

Обсудив обстановку с командиром 44-й кд и комиссаром, Ф.Т. Ремизов принял решение изменить направление движения. Группа должна была теперь повернуть на север, прорвать оборону противника в Обухове и наступать на Ново-Петровское и Волоколамск. 44-я кд немедленно приступила к выполнению этого приказа. Ф.Т. Ремизов тут же связался по телефону со штабом группы и приказал 145-й тбр, которой временно командовал полковник Севостьянов и 17-й сбр двигаться в том же направлении.

Однако тут возникло неожиданное препятствие. Начальник штаба группы полковник Омелюстый заявил, что без разрешения командарма поворачивать группу нельзя и пообещал донести о самоуправстве в штаб фронта. Уговоры не подействовали. И тогда Ф.Т. Ремизов приказал Омелюстому отправиться на 20 дней в отпуск в Москву, тем самым снимая с того ответственность. «Полковник сразу обмяк, заплакал и сказал «Я буду выполнять все ваши приказы. Отдыхать не поеду». Тов. Усачев сказал «Иди и работай, не валяй дурака». Ион поехал в штаб группы»[853].