Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Энжи была очень умной девочкой. Чувство вины – одно из самых бесполезных чувств, потому что оно парализует нас. Мы чувствуем себя такими никчемными, думаем, что в жизни все так безнадежно, что теряем способность что-либо предпринять, чтобы устранить причину, вызвавшую это чувство. Я принадлежу к весьма специфическому поколению родителей 1940–1950-х годов, которые страдают от странных комплексов. Это произошло потому, что мы были первым поколением, которому говорилось, что среда гораздо важнее наследственности и что если у наших детей возникают какие-то странности, то это все потому, что мы делали что-то неправильно. Когда наши дети были счастливы и добивались успехов, мы заявляли, что им повезло. Когда они были невыносимыми, трудными, несчастными и терпели неудачи, мы были убеждены, что причина в том, что мы не безупречные родители.
Мы стали жертвами тех упрощенных представлений в психологии, которые позже были пересмотрены под влиянием новых данных. Например, я чувствовала себя виноватой, потому что у моего ребенка были колики – явная психосоматическая реакция на плохой уход. А недавно прочла в научной статье, что, несмотря на то, что колики у ребенка могут сводить мать с ума, мать не может служить причиной этих колик. В исследованиях по пренатальной и постнатальной адаптации специалистами не было выявлено сколь-нибудь значительных различий между матерями тех детей, которые страдали коликами, и тех, у кого они отсутствовали.
В других исследованиях было установлено, что «трудные от рождения дети» могут превратить нормальных родителей в эмоциональных инвалидов! Ученые попытались установить, почему одни дети устойчивы к стрессу, а другие подвержены ему. Было выявлено, что воспитание в семье – это только одна часть в комплексе природных и социальных факторов. Недавно я прочитала статью, в которой описывался диапазон нормального поведения детей. Когда мой ребенок лгал или играл со спичками, курил, приносил плохие отметки, прогуливал школу, страдал от ночных кошмаров или проявлял эгоизм, я чувствовала себя виноватой. Сейчас доказано, что то, что происходит с ребенком в тот или иной период его жизни, зависит во многом от его возраста и называется возрастным явлением. Сегодня я понимаю, что часто казнила себя понапрасну, а моя 32-летняя дочь подтверждает, что угрызения совести, которыми я мучилась, не приносили ей ничего хорошего, а только усложняли жизнь!
Вывод, к которому я пришла за эти годы, состоит в том, что чувство вины в любой ситуации не приносит пользы, хотя это одно из наиболее важных качеств человека.
Я узнала от своей, теперь уже взрослой дочери, что ее часто мало задевали ситуации, когда я бывала нетерпелива или неразумна в своих поступках и отношениях к ней. Она зачастую испытывала неудобство в тех случаях, когда, по моему мнению, я вела себя образцово. Когда ей было два года, мы купили дом неподалеку от знаменитой школы, чтобы обеспечить наилучшие условия для полноценного развития ребенка. Почти 20 лет после этого мы выплачивали ссуду, оба напряженно работали, во многом отказывая себе. А теперь дочь говорит мне, что она терпеть не могла эту школу. У нас не хватило здравого смысла, чтобы понять: наш ребенок будет счастлив, если и мы будем счастливы, и что наша упорная решимость удовлетворять ее потребности и пренебрегать собственными только отравляет всем нам жизнь.
Теперь, когда я проработала семейным консультантом более трех десятилетий, мне представляется еще более ясным, что чувство вины было и остается опасным чувством. Если вы ударите ребенка в момент гнева и будете потом страдать от угрызения совести, вы просто развалитесь на куски; вы станете депрессивным, отдалитесь от ребенка. Вы можете даже начать кричать громче и вести себя еще более несправедливо, чтобы любым путем заглушить чувство вины.
Если вы ударите ребенка в момент гнева и тут же пожалеете об этом, вы можете сказать: «Прости меня. Это грубый и неудачный способ показать, насколько я рассержен. Давай присядем и поговорим о том, почему ты не сказал мне, что был в гостях у друга, и я не знал, где тебя искать».
Большинство наиболее серьезных психических расстройств, которые случаются с человеком, происходят потому, что наши родители несут с собой с детства большой заряд вины («ты плохой мальчик», «ты противная девочка») и передают его нам, а мы, в свою очередь, передаем его своим детям.
Поколение за поколением воспитывает детей, которые испытывают чрезмерное чувство вины по поводу самого нормального для их возраста поведения, а затем, став взрослыми, они понимают, что хронические головные боли, неспособность адаптироваться в браке, проблемы, возникающие на работе, постоянные депрессии – все это следствие того чувства вины, которое они приобрели детьми.
Когда я испытывала в детстве чувство вины за свои недостатки, я говорила себе, что я ими разочаровываю тех людей, которых люблю. Это было ужасным бременем и вызывало у меня чувство безнадежности и ненависти к себе. Я испытывала чувство вины задолго до того времени, когда у меня появился ребенок. Я чувствовала себя виноватой, когда мне не удавалось оправдать ожидания моих родителей. Я чувствовала себя виноватой, когда проваливалась на экзамене в школе, не оправдав ожиданий учителей. Когда я вдвое больше старалась, чем моя соседка по парте, а она получала более высокую оценку по арифметике, я чувствовала себя виноватой в том, что я такая глупая. Если, играя в хоккей, я чаще промахивалась, чем попадала по шайбе, я чувствовала себя виноватой в том, что я такая неловкая.
У меня это чувство дошло до предела, когда я стала женой и матерью. У мужа что-то не ладилось на работе, и я чувствовала себя виноватой; дочери снились кошмары, и я не могла отделаться от мысли, что все это из-за меня. Чем более виноватой я себя чувствовала, тем менее конструктивно вела себя. Если моя вина была в том, что у мужа не получалась работа, я была слишком расстроена, чтобы ему сочувствовать; если я была виновата в ночных кошмарах дочери, я была слишком поглощена этим чувством, нежели тем, как ее успокоить.
Ребенок ощущает себя виноватым, потому что он мал и неопытен. Он просто не обладает достаточной информацией, чтобы знать, что нет ничего страшного в том, что он совершает ошибки, которые свойственны человеку.
