– У меня нет имен.

– Другими словами, ты не располагаешь этой информацией. – Его голос внезапно изменился и стал менее дружелюбным. – Мисс Молино, я очень занятый юрист с тяжелым бременем забот. Клиенты платят мне за мое время, а вы занимаете его.

– Тогда я больше не буду.

Не попрощавшись, он опустил трубку.

Еще во время разговора Нэнси листала телефонную книгу в поисках фамилии Куинн. Наконец она нашла: Куинн Демпстер У.Р.

Она набрала номер, и после второго звонка раздался голос:

– Резиденция Демпстер Куинн. – Слова прозвучали так, словно целлулоидный шарик скатился по лестнице.

– Миссис Куинн, пожалуйста.

– Прошу прощения, но мадам обедает и просила ее не беспокоить.

– Побеспокойте ее, – сказала Нэнси. – Передайте, что “Калифорния экзэминер” собирается упомянуть ее имя, и спросите, не хочет ли она помочь уточнить нам некоторые факты.

– Один момент.

Прошло несколько минут. Наконец строгий женский голос спросил:

– Да?

Нэнси представилась.

– Что бы вы хотели?

– Миссис Куинн, когда в августе собирался исполнительный комитет клуба “Секвойя”, членом которого вы являетесь, и было решено объединиться с организацией Дейви Бердсона “П энд ЛФП”, какова была…

Присцилла Куинн ответила резко:

– Предполагается, что эта встреча и все договоренности содержатся в тайне.

В точку! В отличие от Сондерса Куинн не была хитрой рыбкой! Теперь у Нэнси появилось подтверждение, которое она искала, подтверждение, которое никогда не было бы получено, задавай она прямые вопросы.

– Ну хорошо, – согласилась Нэнси. – Я и так это знаю. Возможно, мне сказал это Бердсон.

Она услышала в трубке тяжелое дыхание.

– Очень может быть. Я даже в мелочах не доверяла бы Бердсону.

– Тогда разрешите спросить, почему вы согласились поддержать его…

– Я была против. Я проголосовала против всей этой затеи. Но я оказалась одна против всех остальных. – Нотка тревоги появилась в голосе Присциллы Куинн. – Вы обо всем этом будете писать?

– Естественно.

– О, дорогая, я не хочу, чтобы меня цитировали.

– Миссис Куинн, когда вы взяли трубку, я представилась, но вы ничего не сказали о том, чтобы наш разговор не записывался.

– Но я говорю это сейчас.

– Слишком поздно.

Женщина на другом конце провода с негодованием воскликнула:

– Я позвоню вашему издателю.

– Он и пальцем не пошевельнет, наоборот, он скажет мне, чтобы я продолжала делать дело, – отрезала Нэнси. Последовала пауза. – Хотя мы можем договориться.

– Договориться о чем?

– Я просто использую ваше имя как члена исполнительного комитета “Секвойи”. Нельзя не упомянуть это. Но я не буду указывать, что говорила с вами, если вы скажете, сколько денег клуб передал Бердсону.

– Но это же шантаж!

– Назовите это торговлей или справедливым обменом. Последовало короткое молчание.

– Откуда я знаю, что могу вам доверять?

– Можете. Рискните.

Опять пауза. Затем очень тихо:

– Пятьдесят тысяч долларов.

Губы Нэнси молчаливо изобразили свист.

Кладя трубку, она подумала, что испортила миссис Демпстер У. Р. Куинн обед.

Часа через два, раскидав свои обычные дела, Нэнси села за стол, размышляя над ситуацией. Итак, много ли она узнала?

Факт № 1. Дейви Бердсон обманывал студентов и получал гораздо больше денег, чем это было необходимо для функционирования организации.

Факт № 2. Клуб “Секвойя” поддерживал Бердсона деньгами, и не такой уж маленькой суммой. Уже одно это является сенсацией, которая заставит многих удивленно поднять брови и почти неизбежно ударит по репутации клуба.

Факт № 3. Бердсон замешан в каком-то темном деле, отсюда его предосторожности, когда он посещал дом на восточной окраине города. Вопрос первый: что он там делал? Связано ли это с большой суммой денег, которую он собрал? Что замышлялось в доме 117? У Нэнси не было даже малейшего представления об этом.

Факт № 4. Эта девушка, Иветта, из дома 117, была чем-то сильно напугана. Вопрос второй: чем? Ответ тот же, что и на первый вопрос.

Факт № 5. Владельцем дома № 117 по Крокер-стрит была корпорация “Редвуд риалти”. Нэнси выяснила это сегодня утром, обратившись в налоговую инспекцию. Затем она позвонила в корпорацию, представившись работником кредитного управления налоговой службы, и выяснила, что строение на Крокер-стрит было предоставлено в аренду мистеру Г. Арчамболту, о котором было известно лишь то, что он своевременно выплачивает ренту. Вопрос третий: кто такой Арчамболт и чем он занимается? Ответа опять нет.

Вывод: мозаика не складывалась.

До встречи с Иветтой оставалось шесть дней. Нэнси пожалела о том, что согласилась на такой длительный срок. Но она пообещала и сдержит слово.

На мгновение она задумалась, не подвергает ли себя опасности, дав понять Иветте, что именно ее интересует. Вряд ли. В любом случае страх за последствия редко волновал ее.

Да, и еще… Нэнси мучило ощущение, что ей следует поделиться с кем-нибудь информацией, обговорить все и узнать другое мнение по поводу того, как поступать дальше. Естественнее всего было бы обратиться к своему редактору. Она могла бы это сделать, если бы этот сукин сын не молол чепуху о тренере и команде при их сегодняшней встрече. Теперь это будет выглядеть так, будто она подлизывается к нему. Фигу вам, мистер Чарли.

Нэнси решила, что продолжит сама раскручивать это дело. Об этом решении она впоследствии горько пожалеет.

Ним у себя в кабинете просматривал утреннюю почту. Виктория Дэвис уже вскрыла и рассортировала большую часть писем и записок, разложив их в две папки – зеленую и красную. Последняя предназначалась для важных и срочных дел. Сегодня красная папка была переполнена. Отдельно там лежали нераспечатанные письма с пометкой “личное”. Среди них Ним узнал знакомый бледно-голубой конверт с машинописным адресом. Письмо от Карен.

Последнее время при мысли о Карен у Нима болела душа. Он действительно очень беспокоился о ней и чувствовал себя виноватым, что ни разу не навестил ее после того вечера, когда они занимались любовью, хотя и разговаривал с ней по телефону. Но как любовная связь с Карен могла уживаться с его новыми отношениями с Руфью? Говоря по правде, никак. Однако он не мог внезапно бросить Карен, словно использованный бумажный носовой платок. Если бы речь шла о другой женщине, он немедленно поступил бы так. Но это была Карен.