Я думал – а что, я люблю заводить новых друзей. Я начал прислушиваться и наблюдать за тем, что творилось у меня в голове, и на меня снизошло мучительное озарение: мне не нравилось быть наедине с самим собой. Мне хотелось сбежать от себя как можно скорее.

Ну а если я сам не хочу с собой быть, с чего бы другим людям этого хотеть?

Глава 20

Капитуляция

– Что бы сделало тебя счастливым? И я не про «Уилла Смита», потому что у него огромный эмоциональный груз. Я спрашиваю именно о тебе – если бы ты был всемогущим и мог щелкнуть пальцами, чтобы получить жизнь своей мечты, как бы она выглядела?

Это был тяжелый вопрос.

Микаэла Боэм – одинокая, кудрявая, рыжеволосая женщина чуть выше полутора метров ростом. Ее австрийский акцент заставляет все слова звучать по-психоаналитически убедительно. Она – автор, оратор и психотерапевт с тридцатилетним стажем, отработавшая с пациентами более 35 000 часов. У нее были не только глубокие познания в области юнгианской психологии, душевных травм и проблем в отношениях, но и опыт в сфере тантрической сексуальности.

Даже простой поиск ее имени в интернете заставил меня почувствовать себя ранимым и уязвимым, поэтому, когда она вошла в комнату с усыпанной серебром марокканской сумкой, покрытой мехом неведомого животного, и сходу спросила: «Что бы сделало тебя счастливым?», меня это сбило с толку. Что она имеет в виду? С чего она вообще взяла, что я несчастлив? (Ну, не считая того, что я ей сказал: «Пожалуйста, спасите меня, я несчастлив».)

Я считал кощунством даже воображать какую-то другую жизнь кроме той, которую создал для себя. Мое воображение – это американские горки возможностей и потенциала. Но по какой-то причине этот вопрос привел меня в уголок сознания, где повсюду висели предупреждения об опасности, а все проходы были перекрыты полицейской лентой. Ответ на него можно было найти только в той темной, грязной и страшной подворотне моей психики, где ошивается всякая шпана. Я сам себе не позволял даже думать об этом месте, и уж точно не хотел о нем разговаривать.

А вдруг я снесу все баррикады, ограждения и препятствия, и тогда чудовище, от которого я защищался, вырвется на свободу? Что, если я не смогу запереть его обратно? Вдруг ему понравится на воле?

Но я пришел в эту темную подворотню. Я хотел узнать, что же там находится. Я пролез под первым слоем полицейской ленты. О чем же она меня на самом деле спрашивает?

Какую жизнь я создал бы для себя, если бы мне было плевать на все?

Тень ответила мне: «Я бы собрал гарем».

Разоблачение моих необработанных, неотфильтрованных фантазий сначала заставило меня смутиться, а потом разозлиться – как будто Микаэла меня обманула.

Возможно, она – ведьма. Как иначе ей удалось так быстро раскрыть мой грязный тайный внутренний мир?

Микаэла и глазом не повела. Она достала тетрадь и ручку из своей разноцветной ведьминой сумки и ответила:

– Хорошо, значит, гарем. Любопытно. И кого ты в нем видишь?

– В смысле?

– Кто состоит в твоем гареме? Что за женщины? Назови мне их имена.

Микаэла в ожидании моего ответа держала ручку над тетрадью.

Это все какой-то сраный джедайский обман разума, юнгианское психотантрическое вуду-колдунство. Она меня этим не проведет.

– Не делай вид, что у тебя нет ответа. Ты прекрасно знаешь, каких женщин себе представляешь. Ты не впервые об этом думаешь, ты фантазируешь о них постоянно, снова и снова… Как их зовут?

– Я не… То есть я не понимаю, зачем вам знать, кто они.

– Мне нужно знать, потому что я буду заправлять твоим гаремом, – сказала она так, словно это была настоящая профессия. – Слушай, ты – хренов Уилл Смит. Один из самых богатых и знаменитых людей на земле. Если ты не можешь добиться жизни, о которой мечтаешь, на что остается надеяться всем остальным?

– Мисти Коупленд, – ответил я, решив взять Микаэлу на слабо. – Это такая чернокожая балерина…

– Я знаю, кто такая Мисти Коупленд, – ответила она, записывая имя в тетрадь. – Кто еще?

– Холли Берри, – сказал я с каменным лицом.

Ну давай поиграем, тетя, что еще тебе выдать?

– А ты знаешь, что гаремы не только для секса? – сказала Микаэла. – Гаремы – это источник вдохновения. Туда берут докторов, художниц, архитекторов, адвокатов, музыкантов, поэтесс. И не только американок – ты должен слышать речь на разных языках. В твоем гареме должны быть самые умные, талантливые и сильные женщины со всего света. Твоей обязанностью будет обеспечивать их ресурсами и поддерживать их личностный рост и процветание. Они, в свою очередь, будут тебя кормить и осыпать своими женскими дарами, а потом отправлять тебя обратно в мир сытым и вдохновленным.

Следующие два часа Микаэла что-то лихорадочно писала. Затем она достала свой ноутбук – видимо, ведьмам не чужды современные технологии! – и стала показывать мне фотографии, видеозаписи, выступления спикеров TED, на которых были невероятно энергичные и талантливые женщины со всего мира. Я ходил туда-сюда по комнате, смеялся и вдохновлялся. Я пустился в пляс в своей темной подворотне. Микаэла каким-то образом зажгла там свет, и мое внутреннее опасное и злое чудовище, о котором я боялся даже подумать, оказалось вовсе не таким страшным. Когда мы закончили, у меня набралось примерно двадцать пять имен. Мы придумали маршруты поездок на мировые события, которые нужно было посетить, вроде Карнавала в Рио-де-Жанейро или индийского Холи. Мы составили список людей, которых я должен представить своему гарему. Мы с Микаэлой дали друг другу «пять» и договорились, что я начну звонить женщинам по списку первым же делом с утра понедельника.

У меня была пара дней на раздумья, и к вечеру вторника я сдался. С каждым часом мой энтузиазм все сильнее улетучивался. Как ни посмотри, гарем казался мне просто ужасной идеей. Если я не могу поддерживать личностный рост и процветание одной женщины, какого хрена я вдруг решил, что справлюсь с двадцатью пятью?

– Я больше не хочу гарем, – сказал я.

– Ну конечно, не хочешь, – ответила Микаэла. – Но почему ты думал, что хочешь?

– Наверное, мне казалось, если у меня будет много женщин, я всегда смогу найти среди них хоть одну, которой я буду нравиться.

– Пока ты пытаешься все делать ради женского одобрения, ты не освободишься. Это прямая дорога в ад. И вот, что я тебе скажу – когда женщина понимает, что тебя можно согнуть, она перестает в тебя верить. Ты должен быть тверд. Твое