– Это справедливо! – многоголосый гул толпы единодушно поддержал решение мага.

– Но это невозможно! – тихонько ответила я. – Мне придется пройти не менее двадцати шагов. За это время мои руки прогорят да самых костей!

– На все воля богов! – торжественно возвестил Саймонариэль. И добавил едва слышно, так, что это расслышала только я: – Если ты веришь в собственную правоту, моя дорогая девочка, то с тобой не случится ничего дурного!

Я недоуменно моргнула, силясь вникнуть в потаенный смысл услышанного. Судьба готовилась совершить очередной обманный ход – проверяя и испытывая меня. Неужели, таким образом, она желает сломить непокорный, свободный дух и пытается приучить меня к повиновению? Ну, уж нет, этого она не дождется!

Я издевательски оскалилась и наглым жестом протянула раскрытые ладони:

– Давай свое железо, Саймон! Клянусь гоблинами, я попадала в переделки и покруче!

Архимаг улыбнулся светло и радостно:

– И не сомневаюсь в этом, Мелеана!

– Люди! – громко заорал ошарашенный моим нахальством кузнец. – Она не боится! Она смеется над нами! Да она же ведьма!

– Ведьма! – ветром прокатилось по двору.

Я вспомнила похожую сцену, не так давно произошедшую в замке де Кардиньяк, и мстительно расхохоталась. «Трусы, какие же они все суеверные трусы!»

Я почти вырвала раскаленное железо из удерживающих его щипцов и медленно, усмиряя нетерпеливую походку, зашагала к финишному кусту, проход мимо расступающихся при моем приближении людей.

Поначалу я не ощутила ничего. Только исходящий от бруска холод, злобно покусывающий мои голые руки, да странную, туманную дымку, обволакивающую все тело и мешающее идти вперед. Мне приходилось буквально продираться через тугую, липку субстанцию, цепляющуюся за ноги и делающую каждый шаг невыносимо мучительным и трудным.

А потом неожиданно пришла боль. Голодным жаром вцепилась в руки, овладев ими до самых плеч, жаля сильнее стаи диких пчел, заставляя меня до крови кусать губы, стараясь подавить жуткий вой, непроизвольно рвущийся прямо из глубины души. Подобного я не испытывала никогда в жизни. Боль вынуждала остановиться, упасть на землю и грызть, зубами грызть свои руки, доводящие меня до безумия.

– Ульрика, иди же вперед! – умоляли отец и мать.

– Мелеана, ты можешь! – раненым быком ревел Огвур.

– Рыжая, не сдавайся! – стонал Лансанариэль.

– Не останавливайся, девочка! – хрипел дракон.

– Иди, иди, иди! – как заклинание выкрикивал Марвин.

Конвульсивным усилием я подняла голову, сквозь пелену слез, застилающих глаза, пытаясь разглядеть нужный мне куст. Около сирени стоял напряженно выпрямившийся Саймонариэль, а рядом с ним… тут я чуть не задохнулась от восторга и изумления, виднелась полупрозрачная, туманная фигура Астора, нежно манящая меня к себе чуть согнутым пальцем.

– Иди же ко мне, любимая! – призывно шелестел потусторонний голос. – Сюда, радость моя!

И я слепо пошла на зов…

Вязкий туман все так же замедлял мои шаги, но, разгоняя его, в голове рожались слова путеводной песни, отмеряя путь и успокаивая боль:

Тьмой накрывает Ранмира кручи —

Тяжелый рок,

Над нами смерти нависли тучи —

Помилуй Бог,

Но полыхает каленым жаром —

Огонь в груди,

Мы повстречались с тобой недаром —

Не уходи…

Мне так хотелось в любви болоте —

Проложить гать,

Смерть поджидает на повороте —

Все выжигать,

Под этой ношей уже вскипает —

Как пламя кровь,

Но и под пыткой не умирает —

Моя любовь…

Я сквозь обиды и сквозь презрение —

Пройду шутя,

Храня в объятиях свое прозрение —

Твое дитя,

Я в счастье верую, что повстречается —

Нам впереди,

Я знаю, с гибелью жизнь не кончается —

Не уходи…

Последнее слово привело меня к кусту сирени. Астор улыбнулся и запечатлел на моем лбу невесомый поцелуй. Я протянула ему раскаленный брусок.

– Назови его Люцием, Люцифером – сыном Утренней звезды! – попросил меня любимый.

– Мы еще встретимся? – трепетно спросила я, напрочь забывая о железе, прилипшем к ладоням.

Но призрак Астора ничего не ответил, лишь прощально взмахнул рукой и бесследно растворился в прохладном воздухе…

– Ульрика, бросай брусок! – зычный голос Саймона привел меня в себя.

Я поспешно встряхнула ладонями, железо упало на землю, превращая в серый пепел траву, мгновенно погибающую от его прикосновения. Я удивленно осматривала свои ладони, здоровые и неповрежденные, сиявшие девственной белизной…

– Ведьма! – кричали люди вокруг, отбегая от меня на безопасное расстояние. И вскоре я уже стояла в центре враждебного круга, ощетинившегося кинжалами и арбалетами. – Убьем ведьму! – раздавалось все громче.

– Нет! – повелительно потребовал Саймонариэль, раздвигая людей и подходя ко мне. – Она честно прошла испытание, она полностью оправдана!

– Не может обычный человек, эльф или сильф выдержать подобное! – резонно изрек седой старик с проницательными глазами. – Это под силу лишь демону, порождению Тьмы и пламени. А демону не место среди нас!

– Изгоним ее! – почти миролюбиво выкрикнул кто-то. – Пусть уходит прочь!

Саймон переглянулся с королем Мором и опечаленно кивнул головой:

– Хорошо! Принцесса уйдет! Покинет тех, кто оказался так неблагодарен и неосмотрительно отрекся от защиты воина Старшей крови. Но не пожалеете ли вы потом об этом, люди? Не попросите ли ее о помощи?

– И не подумаем, не нужна нам ее подмога. Не попросим! – донеслось самоуверенное обещание. – Ведьма, демон! Пусть она убирается!

А ведь они все-таки попросили.

Но это было потом…

* * *

Я заботливо поправила на плече ремешок от футляра с гитарой и легко перепрыгнула на покатый, обросший мхом и водорослями валун. Инструмент тряхнуло, и он протестующе тренькнул, серебристо и мелодично, будто пригоршня жемчужинок раскатилась по серебряному блюду. Отличная гитара – маленькая и изящная, прощальный подарок Саймонариэля. К тому же, ничем не уступает моей любимой, потерянной еще под стенами Ниса. А как она звучит – м-м-м, заслушаешься! Настоящее эльфийское чудо!

Я немного постояла на пустынном берегу, подставляя разгоряченное лицо соленым брызгам шумного прибоя. В гуле накатывающих на гальку волн, мне почти осязаемо чудился мотив новой баллады, на этот раз не жалобно-лиричной, а торжествующе-обнадеживающей. Я не чувствовала себя побежденной. Наоборот, в душе разливались упование на лучшее будущее и тихое, колыбельное успокоение. Ведь я была молода, свободна и полна сил. Я ждала ребенка от любимого человека. И пускай мой возлюбленный погиб – я вовсе не собиралась мириться с подобным, несправедливым поворотом судьбы, а напротив – собиралась бросить отчаянный вызов всем зарвавшимся демиургам, богам и демонам, и среди тысяч холодных звезд, среди завихрений неизвестности в жерле Обители потерянных душ – намеревалась найти посмертную сущность своего прекрасного принца и… вернуть ее обратно, на землю. Я пока не ведала, сколько путей мне придется пройти для осуществления своей цели, сколько пар железных сапог износить, сколько медных караваев изгрызть – но это меня не пугало. Отступать и сдаваться я не намерена, а значит, когда-нибудь жестокая судьба все-таки допустит один маленький промах, которым я обязательно успею воспользоваться. Надежда умирает последней…