А те уж ждут. Опытный глаз Солодовникова сразу заметил: что-то не так одет «капитан» и другие «милиционеры» — белые бурки, на шапке-кубанке вместо кокарды железнодорожный значок. Тут появился и «майор», приказывает: «Я майор…» — «А я всех майоров в городе знаю, а вас не примечал…» После этой встречи старшине четыре месяца пришлось провести в больнице; пуля бандита прошла близко от сердца, можно сказать, спасся чудом, но «майор» — Сашка Решетников и его дружки оказались за решеткой.

Второй случай вышел такой. Стоял на улице Вайнера, была помощница — девушка. Прибежал работник пожарной охраны: «На Сакко и Ванцетти квартиру ограбили!» Девушку оставили на посту, побежали с пожарным туда. Глядь, с узлами трое. Один преступник оказался с ножом. Народ кричит: «Стреляй, милиционер!» А он думает: «Стяну его в сторону, тогда выстрелю. Не то пуля ненароком отскочит, рикошетом ранит кого-нибудь». Стал отходить, выманивать на себя, после выстрелил в ноги.

Говорят в народе: «Моя милиция меня бережет…» С легкой руки Маяковского.

«Грузовик гонит почем зря, дым столбом валит. В кузове мусор горит. Собрали мусор, а кто-то, видно, в урну бросил окурок с огнем. Остановил… На площади 1905 года стоял. Трамвай идет, буксы горят. Люди выпрыгивают на ходу. Фу ты, нечистый, водитель что, спит? не видит? Забежал в консерваторию, два огнетушителя схватил. Затушил. Вагоновожатая только тут спохватилась, давай благодарить. После приехали пожарные».

Тридцать с лишним лет простоял на посту Михаил Арсентьевич. Привык. Полюбил и дело свое, и площадь. Знаменитая площадь! В революцию 1905 года тут происходили демонстрации восставших против царского произвола; сейчас — первомайские, октябрьские шествия трудящихся, военные парады. Историческая площадь! Историческая она и для него, старшины Солодовникова…

На улице Малышева пять лет стоял. За работу получил медаль «За отличную службу по охране общественного порядка», орден Ленина, единственный у регулировщиков Свердловска за последнее время. А всего — 11 правительственных наград. Занесен в Книгу почета Министерства внутренних дел СССР за образцовое выполнение служебного долга. За три с лишком десятилетия не было ни одной жалобы на него. Старушек переводит, стариков переводит, ребят. Сколько несчастных случаев предупредил. Благодарностей сколько — не сосчитать! Пополнел, подраздался (годы, годы!), а душой все такой же, отзывчивый. Тому и других учит.

А уж как он разговаривает с народом, любо-дорого послушать. Иной нарушитель из молодых пыжится, стараясь прикрыть смущение и испуг. Дядя Миша ему тихонечко: «А ты бы на моем месте как поступил, а? (Такому молодому можно и на «ты», по-отечески.) «Да я, да я… — мнется тот. — Штраф бы взял…» — «Ну, значит, так и порешим. Штраф — значит, штраф». Получается, сам напросился — плати. Другой: «Я же первый раз, можно простить». «Пожалуй, можно, — опять согласится дядя Миша. — Только уговор: второй раз не попадайся. Будь внимателен». Вежливый, голоса не повысит. Вежливость у него на первом плане. И вообще выдержка исключительная.

В 1922 году — Наркомат внутренних дел тогда возглавлял Феликс Эдмундович Дзержинский — был издан приказ «О вежливом обращении милиции с народонаселением», в приказе том имелись строки: «Милиционер, поставленный блюсти общественную нравственность («Нравственность, не что-нибудь, вот оно как!» — поднимает палец дядя Миша), прежде всего сам должен быть безупречным». Старшина чтит этот приказ, как святую заповедь.

Остановил машину: под трамвай чуть не угодила. В машине полковник, руки вверх. «Опустите руки». — «Виноват, признаю». Народ смеется, полковник улыбается. Права не взял, штрафовать тоже… что ему рубль! Дырок тоже колоть не стал. Запомнит и так.

Генерал едет — здоровается, руку к козырьку: «Почтение дяде Мише!». Начальник областного управления ГАИ полковник Слуцкий на работу едет — тоже привет.

Однажды задержал автомобилиста на «Волге». Пришлось выписать квитанцию на полтинничек.

— Под знаком стоите…

— А что, нельзя, авария будет?

— Не полагается. Правилами указано.

Тот уплатил, смотрит испытующе.

— А вы знаете, кого оштрафовали? Секретаря горкома…

— Я оштрафовал нарушителя движения.

Теперь тоже здоровается.

Бывало, звонит в ГАИ: «Где ваш дядя Миша?» — «В отпуске он. Что-нибудь случилось?» «Когда он стоит, у горсовета порядок. А вот его нет, и машину поставить не могу!..»

Так же написали граждане из Дома контор, что на углу улиц Малышева и 8 Марта. Он там тоже стоял, до площади. Шесть лет стоял. «Куда девали нашего милиционера? Дайте нам его».

Дядя Миша на посту — никаких происшествий.

Вот только какая-то перемена в нем стала замечаться. Поздняя осень — он без шапки. Почему?

— Да что-то голове тяжело. Давление у меня, может, поэтому. А снимешь — вроде как легче.

Седьмой десяток на исходе, вот и реагирует на погоду. Видно, и вправду пришло время подаваться на пенсию. Никого это не минет, хочешь не хочешь — приходится.

«Дядя Миша покидает пост», — сообщила городская газета (выходит, событие!). Писали о нем не раз. И теперь написали:

«Собрал дядя Миша журналистские труды в довольно толстую папку, туда же сложил и немалое число Почетных грамот — вроде бы итог подвел. И получилось: завидная судьба ему досталась.

А досталась ли? Нет, делал он ее сам, по главному своему девизу: быть всегда честным и добрым. И трудно бывало ему порой, и горько, а не отступал. Вот так и идет по жизни Михаил Арсентьевич Солодовников, то же внушает он и своим ученикам.

На примере старшины Солодовникова учат в областной школе милиции среднего и младшего начсостава. Его портрет, магнитофонная пленка с записью его обращения к молодежи хранятся в Музее МВД СССР. Сегодня коллеги провожают Михаила Арсентьевича на заслуженный отдых (35 лет жизни он отдал нелегкой, хлопотливой службе автонадзора). Они говорят ему теплые слова. И к ним от всей души присоединяются журналисты», — писала журналистка Галина Брускина.

Скажем и мы: спасибо тебе, дядя Миша, добрый человек в милицейском мундире!

Пешеход, автомобиль и инспектор ГАИ

КАК ЖЕ БЫТЬ НАМ ДАЛЬШЕ, ПЕШЕХОД? Право, странно устроены люди. В этом лишний раз убеждаешься, когда смотришь, как ходят они по улицам родного города. Все шел человек нормально, спокойно, не убыстряя и не замедляя шаг, посматривая по сторонам, и вдруг, будто его кольнул кто, заметался туда-сюда или, наоборот, кинулся опрометью наобум, ничего не видя, не слыша, не разбирая, и ведь знает, не из медвежьего угла приехал, знает и правила уличного движения, и что означает красный глазок семафора, ан нет! — и тут же скрип тормозов, скрежет железа, как стон, а сам человек порой закричать даже не успеет.

Тревожна хроника ГАИ.

Вот…

«Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. 12 сент. 1977 г. Свердловск.

6 сентября 1977 в 16 час.