— Ну, — скривился Панэ, — поскольку у нас только четыре работающих — неплохо. Для четырех скафов энергии хватит на много дней. Но чтобы была хоть какая-то надежда захватить космопорт, нам понадобится больше четырех.

— Но мы можем позволить себе преследовать разгромленного противника?

— Конечно. — Панэ кивнул. — И вы правы, оставлять врагов в тылу не следует. Я не хочу путаться в засадах до следующего вольного города.

— Хорошо. — Роджер повернулся и посмотрел капитану в глаза. — Я не думаю, что цивилизации в этом мире пойдет на пользу, если хоть один кранолта останется жив, капитан. Я бы предпочел, чтобы после завтрашнего дня их на Мардуке не осталось.

Панэ пристально посмотрел на него, затем кивнул.

— Я бы тоже, ваше высочество. Я бы тоже. Думаю, завтра мы устроим гекатомбу. Во славу морской пехоты.

Когда первый хмурый свет зари прокрался через мертвый, изглоданный джунглями городской пейзаж, Роджер выглянул поверх стены цитадели.

Отряд был на ногах уже почти час. Морпехи готовили завтрак и готовились к этим первым мгновениям раннего утреннего света. Это время, предрассветные сумерки, в течение тысячелетий считалось самым опасным временем суток. Нет ничего предпочтительнее «атаки на рассвете», когда часовые с сонными глазами почти обессилели и нападающие могут проскользнуть периметр под покровом темноты, но атаковать при занявшемся свете.

Соответственно морпехи, зная это, проделали все то же самое, что на протяжении веков проделывала в их положении любая армия: проснулись задолго до рассвета и оставались начеку, дожидаясь, когда придет время «дать отпор». И естественно, как это было в течение веков, не обошлось без нытиков и жалобщиков.

Роджер к их числу не относился. Прошлой ночью он спал на несколько часов меньше подчиненных, анализируя свои действия за прошедший день и беспокоясь о дне завтрашнем. Несмотря на то что на всем протяжении перехода через континент он сражался с хищниками и участвовал в происходивших время от времени стычках и засадах, это будет его первая настоящая битва. Сегодня кранолта придут уничтожить отряд землян, и кто-то проиграет, а кто-то победит. Кто-то из них умрет, а кто-то будет жить. Хотя казалось, что людские потери должны быть незначительными, риск все равно был. Нельзя было исключить даже то, что люди проиграют, и тогда весть об измене на борту «Деглопера» никогда не достигнет Земли. Роджер посмеялся над собой, когда в размышлениях добрался до этого вывода. Забавно было почувствовать, что главным для него оказалось не то, что он погибнет, а то, что мать об этом так и не узнает.

К нему неслышно подошла сержант-майор Косутич и молча оперлась на край соседней амбразуры.

— Все еще тихо, — сказала она, взглянув на Корда, который молча стоял за спиной у Роджера.

Со вчерашнего дня старый шаман намертво «прилип» к «хозяину», и его редко можно было увидеть дальше чем в пяти метрах.

Сержант-майор прошлой ночью время от времени просыпалась. Не от беспокойства, просто у опытного воина многие действия отработаны до автоматизма. Она проверяла, что изменяется вокруг. И даже в конце концов она начала беспокоиться. Каждый раз при обходе часовые сообщали, что число костров увеличивается. Тактические компьютеры лезли вон из микросхем, пытаясь оценить силы противника, и каждый новый огонек в ночи загонял результаты предварительных оценок все выше и выше. Текущий баланс сил выглядел неутешительно.

— Жаль, что мы не могли установить проволочные заграждения из мономолекулярки, — сказала она.

— Вы думаете, они бы понадобились? — с удивлением спросил Роджер. — У них только копья; у нас плазменная пушка.

— Ваше высочество — то есть лейтенант, — сказала Косутич с улыбкой, — есть такая старая история — возможно, байка — о генерале и капитане. Сражаются они с какими-то туземцами, и тут подкатывает аэромобиль, у которого борт проткнут копьем. Капитан засмеялась и спрашивает: ну как можно проиграть людям, которые вооружены всего-навсего копьями? А генерал посмотрел на капитана и спросил: как, интересно, она собирается побеждать людей, готовых с жалкими копьями сражаться против аэромобилей?

— Какова же мораль? — вежливо спросил Роджер.

— Мораль, лейтенант, в том, что не существует такой вещи, как смертоносное оружие. Есть только смертоносные люди, а кранолта... — она махнула рукой на плиты разбитого города, — более чем смертоносны.

Роджер кивнул, огляделся вокруг, затем снова посмотрел сержант-майору в глаза.

— А мы? — тихо спросил он.

— Еще бы! — сказала Косутич. — Любой, кто прошел через «потрошилку», в бою не подведет. Но... этих тварей будет много, а нас очень мало. — Она слегка передернулась. Даже сюда доносился запаха горящего дерева от тысяч костров в джунглях. — Будет интересно. Черт меня побери, если не будет.

— Мы свое дело сделаем, сержант-майор, — уверенно сказал принц.

— Да. — Косутич посмотрела на рукоятку меча, выступавшую над его плечом. — Полагаю, что да.

Подошел капитан Панэ, проверявший позиции, и тоже посмотрел на дымки, кружившиеся над разрушенным городом.

— Прекрасное утро, ребята, — отметил он. Роджер фыркнул.

— Было бы еще прекраснее, если бы половина моего взвода была в броне, капитан. Как там с ней дела?

— Ну, — скривившись, ответил Панэ, — не очень, лейтенант. Поэртена нашел, в чем сбой: плесень жрет покрытие электрических контактов. Покрытие удалить нельзя — в контактах использованы разнородные металлы. Кажется, виновата недавняя модернизация модели.

— Чтоб их! — мрачно усмехнулась Косутич.

— Да, — кивнул Панэ с мрачной улыбкой. — Очередное улучшение. С костюмами, которые не прошли «доработку», все в порядке. Но их всего четыре.

— Что же делать? — Глаза Роджера расширились: Панэ неоднократно подчеркивал, что для захвата космопорта им понадобятся все бронескафандры до единого.

— В одном нам повезло: контакты легко снашиваются, поэтому у каждого броника в штатном ремонтном комплекте есть запасные. Те, что запаяны в упаковку, — в порядке, но...

— Но обычно на каждый скаф дают только два запасных набора контактов, — покачала головой Косутич. — Поэтому на все про все, кроме захвата космопорта, мы можем использовать только четыре бронескафандра.

— Верно, — кивнул капитан. — А еще мы можем распатронить на запчасти те скафы, чьи владельцы погибнут или заболеют чем-то таким, с чем мы не сможем справиться. И если все обернется совсем плохо, мы можем одеть в броню его высочество. Но до тех пор у нас есть только «четыре всадника».

— Я думаю, придется обходиться тем, что есть, — сказал Роджер, пожав плечами, и переменил тему. — Итак, какой на сегодня план, капитан?

— Ну, — ответил Панэ, пожав плечами в свою очередь, — подождем, пока они стянут поближе большую часть своих сил, затем откроем огонь из всех стволов. Не скажу, согласен я или не согласен с тем, что их следует стереть с лица земли как племя, но мы не можем позволить себе роскошь оставить в тылу крупные силы, которые будут преследовать нас до следующего города-государства. Так что, по крайней мере, их надо уничтожить просто как потенциальную угрозу.