Неизвестно, чем бы это закончилось, но тут из спальни вышли оба министра, и Джулио моментально перекосило от страха.

— Итак, господин мошенник, — грозно сказал Фокс, — я давно знал, что вы отпетый негодяй, но сейчас имел сомнительное удовольствие видеть в вашем лице ещё и отъявленного шантажиста.

— Господин министр! — Джулио упал на колени, обращаясь то к одному, то к другому. — Не губите!!

— Кажется, господин негодяй, вы что-то такое говорили о гномх с Большой Земли? Вы напомнили мне, и очень вовремя, об одном, а вернее, о двух омерзительных субъектах, которые взорвали, да-да! взорвали ракету этих самых земных гномов, и только случайность помогла тогда избежать страшных жертв! А имя этим двум омерзительным личностям — Джулио и Скарабей!

Наступила страшная тишина, Карлуша и Пухляк ахнули и отступили, а Джулио, с перекосившимся от страха бледным лицом, выбежал из номера.

— Я ещё вернусь к этому серьезнейшему преступлению, — пообещал Фокс. Это дело будет предано гласности и, несомненно, передано в суд.

В номер снова постучали, и министры юркнули в спальню.

Дверь отворилась, и перед изобретателями предстал господин Скупердфильд собственной персоной.

Четвертый визит, во время которого господин Скупердфильд предлагает изобретателям приличную сумму за несколько минут работы в кадре

Перед изобретателями предстал собственной персоной господин Скупердфильд. В некотором замешательстве он провожал глазами убегающего по коридору Джулио, с которым только что столкнулся в дверях.

— Хм… — проворчал Скупердфильд. — Кажется, я тут уже не первый посетитель. А?!. Что вы сказали?..

Но Карлуша и Пухляк в некотором замешательстве молчали: ни тот ни другой никогда раньше не имел дела с этим знаменитым скрягой.

— Ага. Хорошо. В таком случае, позвольте, я сразу изложу вам суть дела.

Скупердфильд уселся в кресло, поставил свой видавший виды цилиндр на колени, оперся сухими руками о трость и заговорил.

Но и в данном случае мы не станем утомлять читателя длинным и сбивчивым монологом, учитывая в особенности то, что голос у Скупердфильда был чрезвычайно противный — резкий и каркающий. К тому же этот гном был туг на ухо и поминутно спрашивал у молчавших как рыбы собеседников: «А? Что вы сказали?.. Я вас плохо расслышал…» Суть же дела, которое привело сюда этого субъекта, сводилась к следующему.

Приехав из Брехенвиля в Давилон по своим делам нынешним утром, Скупердфильд с ходу попал в набиравший силу водоворот рекламной кампании велосипеда. Ощутив масштаб и перспективы этого предприятия и моментально прикинув, какие доходы оно может сулить владельцам, он стал напряженно думать, каким образом он сам смог бы откусить хотя бы небольшой кусок от этого поразившего его размахом товарно-рекламного пирога.

Поразмышляв хорошенько на лавочке в Центральном парке, где он любил кормить голубей во время своих визитов в столицу, и искусав костяной набалдашник своей трости, Скупердфильд не придумал ничего лучшего, как заявиться к изобретателям в гостиницу и уговорить их сняться в рекламном ролике своих макарон.

Сюжет ролика представлялся ему таким. Карлуша и Пухляк с аппетитом съедают по порции Скупердфильдовских макарон, их осеняет догадка, и они изобретают велосипед. После этого они произносят в объектив камеры соответствующий стишок, что-нибудь вроде такого:

Не долго думай, покупатель,

На полки рот не разевай,

Ты макароны Скупердфильда

Беги скорее покупай!

Поняв наконец, чего добивается от них этот известный фабрикант, Карлуша и Пухляк перестали волноваться. А Пухляк сразу смекнул, что на этом деле можно заработать ещё сотню-другую фертингов.

— Какой хитренький, — сказал он. — А что нам с этого будет?

— Хотите сто фертингов? — мужественно предложил Скупердфильд.

— Тысячу, — сказал Пухляк.

И они принялись торговаться. Скупердфильд сказал, что сто фертингов за несколько минут работы в кадре — очень приличная сумма; на это Пухляк ответил, что ему следует посоветоваться на этот счет с господином Пудлом, и Скупердфильд сразу поднял свою цену до двухсот.

Так они торговались довольно долго, при этом Скупердфильд выдумывал все время новые аргументы в свою пользу, а Пухляк использовал только один, один раз проверенный и в дальнейшем совершенно неотразимый, — о том, что ему необходимо посоветоваться с господином Пудлом. Эта незамысловатая фраза действовала на Скупердфильда магическим образом, и он сразу поднимал цену ещё на пятьдесят фертингов.

В конце концов они сошлись на семистах пятидесяти и хлопнули по рукам. Скупердфильд нахлобучил на голову свой гремящий барахлом цилиндр и убежал договариваться с телевизионщиками.

А в дверь громко заколотили.

Визит, которого никто не ожидал и который мог плохо закончиться, если бы Карлуша не вспомнил про мотоцикл

В дверь заколотили, и в номер, шумно пыхтя, хрипя и отдуваясь, ввалился господин Циклоп. Поначалу его было даже трудно узнать: он стоял на костылях, голову его от макушки и до самых глаз скрывали бинты, правая нога напоминала огромное загипсованное веретено. Конкурент Пудла шумно и тяжело дышал, глаза его метали молнии.

— Ждите меня здесь, — приказал он стоявшим в коридоре сопровождающим. И не выпускайте никого, если вздумают бежать.

Карлуша и Пухляк перетрусили не на шутку. В спальне, где всё это время шумно совещались министры, стало тихо.

— Это вы! — грозно зарычал Циклоп, вперив глаза в изобретателей. Помните меня?

Изобретатели кивнули и отступили на шаг.

— Вы пришли ко мне, и я вас выслушал!

Изобретатели кивнули и отступили ещё на один шаг.

— Я подарил вам двадцать фертингов!

Изобретатели кивнули и сделали ещё один шаг к окну.

— Я отнесся к вам со всем расположением!

Изобретатели кивнули, сделали ещё шаг назад и уперлись в подоконник.

— Так почему же, — Циклоп двинулся на них, грозно поднимая правый костыль, — так почему же вы поступили со мной ТАК?!!

Отступать было некуда.

Решив, что опять настала пора вмешаться, из спальни величественно выступили министры, одетые в чёрные фраки и цилиндры, белые перчатки и бабочки.

— Опустите ваше оружие, господин Циклоп, — приказал Фокс, коснувшись тростью поднятого над головой костыля. — Эти гномы ни в чём перед вами не провинились.

Увидев перед собою двух министров его сиятельства Верховного Правителя, Циклоп побледнел, задрожал и опустился в кресло. Костыли с грохотом посыпались на пол.